ВИТРИНА СОЦИАЛИЗМА

Апофеозом сталинской архитектуры стал первый в истории Генеральный план реконструкции Москвы. Столица победившего социализма должна была стать настоящей «витриной» достижений нового политического строя. Служить сакральным местом притяжения для собственных граждан и достойным примером подражания для сочувствующих коммунистической идеологии иностранцев.

Кроме того, Москва давно уже «съедала» себя изнутри, запершись в своих средневековых стенах, отгородившись от мира хаотичной застройкой и трущобами предместий. Страдая от антисанитарии, неконтролируемого роста промышленных предприятий в городской черте, транспортных проблем и перенаселения (в 1923 году население столицы составляло 1,5 млн жителей, а в 1939 году – 4,1 млн, в 30-х годах население прирастало на 300 тыс. ежегодно).

Писатель, публицист, профессор Рой Медведев писал: «Трамвай перевозил свыше 90 процентов пассажиров. Автобусов в Москве насчитывалось около двухсот, их маршруты соединяли город с пригородами. Троллейбусов не было. 90 процентов площади улиц составляли булыжные мостовые. Больше половины домов были одноэтажными, среди них очень много деревянных. В некоторых частях города отсутствовали канализация и водопровод.

Архитектурными памятниками официально были признаны лишь 216 зданий, но и этот список на союзном уровне никем не был утвержден. Еще с 1918 года в городе сносили памятники, срывали иконы с башен Кремля и соборов. В 20-е годы продолжался снос церквей и разгром монастырей. В 1927 году были разрушены Красные ворота. Могущественные предприятия и организации, размещавшиеся в Москве, вели несогласованную, хаотичную застройку».

План реконструкции Первопрестольной начал разрабатываться сразу несколькими видными архитекторами и проектными мастерскими сразу после Октябрьской революции и перевода столицы из Петрограда в Москву. Постреволюционные «романтики зодчества» (Борис Сакулин, Сергей Шестаков, Иван Жолтовский) предлагали превратить ее в «город будущего», в центре которого располагались бы не административные здания, а парки и жилые кварталы. Промышленные же предприятия и властные учреждения убирались бы на периферию.

Свой проект Новой Москвы был у профессора Алексея Щусева, в котором стержнем должно являться Ленинградское шоссе: «Забытой оказалась наша старушка Москва с ее дивным Кремлем и чудной схемой старого кольцевого плана. Если бы Москва в забытьи консервировалась, это было бы даже хорошо, мы имели бы вторую Венецию без воды, но Москва – промышленный центр России – все-таки строилась и воспринимала по-своему европеизм, а потому дошла она до нашего времени в скверном и испорченном издании… Собор Василия Блаженного высится над уступчатым, идущим к Москворецкому мосту бульваром, начинающим от реки Красную площадь, где у стены высятся ступени гранитного амфитеатра, в центре которого массивный пьедестал с гробницей В.И. Ленина. Центр города – Кремль, символ Москвы и всей Российской Республики. Древний город, расположенный вокруг Кремля концентрическими кольцами с бульварами между ними на местах старых валов и пожарных разрывов, остается в общем тем же, но радиальные улицы уширяются, частные сады соединяются в общие скверы, сносятся целые кварталы антисанитарных домов… В противовес Москве живой с садами и бульварами центр Москвы монументален и строг. Старина сквозит ярким ажуром исторического прошлого, углубляя значение великого центра Республики. По кольцам бульваров, обработанных пропилеями и лестницами, располагаются памятники великим людям, писателям, политическим деятелям, музыкантам, ученым – это наглядная азбука для подрастающих поколений».

Дезурбанисты Михаил Барщ и Моисей Гинзбург выдвинули проект «Зеленого города» со стержнем в виде Ярославского шоссе, на который должны нанизываться дома-коммуны и зеленые насаждения. Урбанист Николай Ладовский предлагал разорвать радиально-кольцевую схему Москвы, опираясь на улицу Горького и вытягивая столицу в сторону Ленинграда («парабола Ладовского»).

Инженер Герман Красин пытался осовременить генплан и придать столице звездообразную структуру с плотно застроенным центром, поселковой застройкой вдоль радиальных магистралей, между которыми пролегали бы зеленые насаждения, идущие из Подмосковья к центру.

Вездесущий Ле Корбюзье вообще предлагал отказаться от традиционной радиально-кольцевой схемы, заменив ее «Гипподамовой сеткой». Москва по его замыслу должна быть разделена на зоны: на севере располагался бы новый политический центр города, южнее – четыре больших жилых района, затем – исторический центр, к югу от которого осталась бы промзона.Вид на Зарядье, 1930-е годы.

Иван Жолтовский утверждал, что «город должен развиваться навстречу господствующему ветру, чтобы он хорошо проветривался. В этом направлении нельзя располагать промышленность. В генеральном плане Москвы развитие города намечено в сторону господствующих юго-западных ветров, и это очень хорошо, но требуется искусство градостроителя, чтобы превратить эти замечательные возможности в достоинство реального строительства. Надо постараться, чтобы в этих направлениях были запроектированы выходы в природу в виде зеленых магистралей. Вообще зеленые массивы наших городов должны иметь выходы в природное окружение в резервируемый зеленый пояс – это обеспечит городу приток хорошего воздуха».

Препирательства архитекторов скоро наскучили властям, которые помирили всех постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 июля 1935 года: «ЦК ВКП(б) и СНК СССР отвергают проекты сохранения существующего города как законсервированного музейного города старины, с созданием нового города за пределами существующего и отвергают также предложения о сломке сложившегося города и постройке на его месте города по совершенно новому плану. ЦК ВКП(б) и СНК СССР считают, что при определении плана Москвы необходимо исходить из сохранения основ исторически сложившегося города, но с коренной перепланировкой его путем решительного упорядочения сети городских улиц и площадей».

Стоит заметить, что в партийныйх кругах «упорядочение» видели несколько своеобразно. Первый секретарь Московского горкома ВКП (б) Лазарь Каганович написал в газете «Рабочая Москва» 30 июля 1934 года: «…Пролетариату в наследство осталась весьма запутанная система лабиринтов, закоулков, тупичков, переулков старой купеческо-помещичьей Москвы… плохонькие, старенькие строения загромождают лучшие места нашего города». Он предлагал снести древние Иверские ворота с часовней при входе на Красную площадь у Исторического музея и маленькую Никольскую церковь на углу Никольской улицы. Обосновал это тем, что «а моя эстетика требует, чтобы колонны демонстрантов шести районов Москвы одновременно вливались на Красную площадь».

Его приближенные шли еще дальше, предложив и вовсе снести Исторический музей и храм Василия Блаженного, сделав один широкий проспект через Красную площадь в Замоскворечье.

Против этого категорически выступил архитектор и крупнейший отечественный реставратор Петр Барановский. Он вспоминал: «Весной 1936 года меня вызвали в одно высокое учреждение и предложили срочно заняться новой работой – обмерить и составить смету на снос храма Покрова на Рву. «Принято решение о разборке церкви, – сказали мне, – она мешает автомобильному движению через Красную площадь». «Это безумие! Безумие и преступление одновременно! Я ничего для сноса делать не стану, а снесете – покончу с собой».

По одной из версий, Барановский не успокоился и отправил телеграмму с просьбой остановить разрушение лично Сталину, который распорядился унять деструктивный полет фантазий подчиненных Кагановича (однако те храм Христа Спасителя уже успели взорвать). После чего заниматься генпланом было поручено профессионалам – архитекторам Владимиру Семенову и Сергею Чернышеву, которым параллельно пришлось учитывать план обводнения Москвы и строительства канала «Москва – Волга». К реконструкции центра столицы была привлечена Вторая планировочная мастерская Моссовета во главе с ленинградским архитектором Владимиром Щуко (делал проекты театра драмы в Ростове-на-Дону, Мацестинского виадука в Сочи, Большого Каменного моста, Библиотеку имени Ленина в Москве).

«Радиально-кольцевая система в известных условиях может в такой же степени служить интересам города, как и какая-либо другая система планирования, – говорил Владимир Семенов. – Тем более нет ничего зазорного в том, чтобы реконструировать и приспособить к требованиям социалистической Москвы исторически сложившуюся радиально-кольцевую систему». По его мнению, признание сложившейся радиально-кольцевой системы плана Москвы как основы для реконструкции расширяется до важного теоретического тезиса о том, что нельзя признать правильным «навязывать всем городам какую-либо стандартную, заранее надуманную и якобы отвечающую социалистической сущности» новых городов форму плана.

Разработчики постарались и сохранить самобытность столицы, и придать ей современные черты. «Принимая в основу планировки города исторически сложившуюся радиально-кольцевую систему улиц, дополнить ее системой новых улиц, разгружающих центр от движения и позволяющих установить прямую транспортную связь районов города между собой без обязательного проезда через центр города», – указывалось в итоговом варианте генплана.

Но для выполнения этой задачи пришлось расширять старые улицы, делать проломы в стенах Китай-города (а зачастую и сносить их в интересах Метростроя), убирать ветхое жилье. Определили основные перспективы: три из них шли по направлениям нынешних Ленинградского, Щелковского и Можайского шоссе. Планировалось замкнуть Бульварное кольцо через Замоскворечье, делать новое бульварное кольцо по трассе Камер-Коллежского Вала, парковое кольцо – через Сокольники, Останкино, Лужники. Более десятка улиц спрямлялись и расширялись – Большая Полянка, улица Горького, Кузнецкий Мост, Арбат, Покровка, Таганка, Малая Дмитровка и другие.

При расширении улиц пошли на небывалый шаг – ряд домов по улице Горького были аккуратно отделены от фундамента, поставлены на рельсы и передвинуты за новые красные линии. Занялись масштабным расширением площадей – Красной, имени Ногина, Дзержинского (Лубянка), Свердлова, Революции.Реконструкция Моховой улицы в Москве.

Развиваться мегаполису разработчики предлагали в юго-западном направлении, вдоль Москвы-реки от Кунцево на Царицыно, считая участок «площадью в 16 тыс. га, как наиболее здоровой для жилья, высокой и удобной по расположению пригородной территории».

Кроме того, в городскую черту предлагалось включить Измайлово, Люблино, Перово – Кусково, Новинки – Нагатино, Терехово, Мневники, Хорошево, Щукино, Тушино, Захарково, Авиагородок, Ховрино, Лихоборы, Медведково и другие районы. Всего порядка 60 тысяч гектаров. Вся территория города увеличивалась с 285 до 600 квадратных километров.

«Москва – руководящий центр республики, и этот центр всегда останется в центре города. Но он не окаменевший центр, а растущий. С ростом города он будет дальше расти… Москва должна быть столицей, а не союзом поселков», – считал Семенов.

Важная деталь – архитекторы настаивали на «предельной» численности населения Москвы в 5 млн жителей, после чего мегаполису вновь будет грозить перенаселение.

Для этого все новые промышленные предприятия должны были выносить за пределы города, где и размещать новые рабочие поселки. Там же предстояло создавать лесопарковый пояс столицы – пять «зеленых колец». В самом городе этот пояс опирался на две крупные рекреационные зоны – парк Горького и ВДНХ, включавший Останкинский парк и Главный ботанический сад.

Разработчики упорядочивали твердые принципы квартальной застройки. Новые кварталы предполагалось делать крупными (от 9 до 15 га), с достаточным для нормальной инсоляции расстояниями между зданиями. Дома планировалось строить не ниже шести этажей, а в отдельных видовых местах – до 14 этажей. Толщина стен домов должна была составлять не менее 2 кирпичей (в 20-х годах – максимум 1,5), высота потолков увеличивалась с 2,8 до 3,2 м, ширина лестничных клеток – не менее 2,8 м.

Социальные и культурные объекты (сады-ясли, библиотеки, клубы, культурно-бытовые предприятия) планировались в центре нескольких кварталов, в расчете на обслуживание 10-20 домов. Старые кварталы тоже реконструировали согласно этим принципам – сносились мелкие внутриквартальные здания, на их месте возводились более крупные и высокоэтажные, организовывался фронт застройки, выходящей на улицу, и появлялось больше озелененных внутриквартальных пространств.

Вместо закрытых черных дворов проектировались проветриваемые дворы-сады с фонтанами, скульптурами, физкультурными и детскими площадками.

С запуском канала «Москва – Волга» столица получала свой новый статус «порта пяти морей». В генплане указывалось: «Заканчиваемое в ближайшие годы строительство канала «Москва – Волга», одновременно разрешающего вопросы водоснабжения, обводнения и судоходства, позволяет наметить сооружение ряда каналов и водохранилищ, образующих вокруг Москвы два больших водных кольца, спрямляющих извилины Москвы-реки, позволяющих реконструировать реку Яузу и открывающих возможность использовать значительные водные поверхности для судоходства, спорта и отдыха трудящихся».

Водные кольца строились по типу петербургских. Первое из них проходило от Клязьминского водохранилища по Восточному каналу через Измайловский парк, Текстильщики и Южный порт по Москве-реке к Химкинскому водохранилищу, а второе получалось за счет сооружения Северного внутригородского канала, от Химкинского водохранилища до Москвы-реки.Дом Совета Министров СССР и Дом Союзов, Москва.

Через каналы были запланированы многочисленные мосты. Венчать столицу должны были два первых небоскреба – Дворец Советов и Дом наркомтяжмаша.

Проект генплана был всесторонне исследован на самом высоком уровне и утвержден постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) 10 июля 1935 года.

Президент Российской академии архитектуры и строительных наук, профессор, академик Международной Академии архитектуры Александр Кузьмин в свое время так охарактеризовал первый столичный генплан: «Генплан 1935 года можно любить, можно не принимать какие-то его положения, но то, что это выдающийся градостроительный документ XX века не только для нашей страны, но и для мирового сообщества, – однозначно. Именно этот документ сделал Москву современным цивилизованным городом. Жизнь прервала четкую реализацию документа: случилась Великая Отечественная война. Потом изменилось и время – хрущевская оттепель, мы стали другими. Но однозначно то, что документ 35 года – первый для города генплан в том виде, в котором мы сейчас его рассматриваем. Этот генеральный план стал отправной точкой для всей последующей планировочной работы над Москвой: основы были заложены именно тогда».

Однако, как обычно, гладко было на бумаге. Объем капитальных работ в Москве в 1936 году в связи с реализацией генплана был запланирован на уровне 2,456 млрд рублей (в 1,8 раза больше, чем годом ранее), что равнялось сумме за всю первую пятилетку. За 10 лет предстояло возвести порядка 15 млн квадратных метров недвижимости (в 1931-1935 гг. сдано всего 2,322 млн квадратных метров).

Но почти сразу эти оптимистические планы столкнулись с реальным положением вещей.

В газете «Правда» от 19 июля 1935 года (всего через 9 дней после утверждения генплана) в статье, посвященной разработке генплана, признавалось: «Нельзя не учесть, что в области строительной техники мы все еще крайне отстаем. Качество и сроки строительства в наших городах, производство строительных деталей и облицовочных материалов, арматуры и мебели далеко еще не соответствуют ни размаху строительства, ни подъему нашей крупной промышленности, ни культурным запросам трудящихся.

Мы строим прекрасные точные машины, наши заводы выпускают самые сложные инструменты, но мы еще не научились делать красивые и удобные дверные ручки, оконные приборы, осветительную аппаратуру, хорошие краски и обои».

Выяснилось, что при означенных темпах ежегодная потребность Москвы в кирпиче должна составить 1,15 млрд штук, что было невозможно из-за низкой мощности тогдашних кирпичных заводов – при всем напряжении сил они выдавали 108,8 млн штук.

Ежегодная потребность Москвы в минеральных стройматериалах составляла в среднем 7,8 млн тонн нерудных материалов (бут, щебень, гравий, песок), 3,5 млн тонн стеновых материалов, 1,5 млн тонн вяжущих (цемент, известь, алебастр и др.).

Но ближайшие месторождения известняков находились в 150-170 км от Москвы (Венев, Михайлов). Доставка их было делом долгим и дорогим, что увеличивало и себестоимость продукции, и сроки строительства.Передвижка дома на улице Горького в Москве.

Во Всесоюзном институте минерального сырья предложили производить добычу в лесопарковой зоне самой столицы у станции «Бескудниково» шахтным способом для удешевления процесса. Но архитекторы, создававшие «зеленый пояс», ужаснулись, а специалисты-горняки подсчитали, что экономия будет минимальной, ущерб же природе несопоставимым.

В Совнаркоме предупреждали, что производство строительных материалов отстает от потребности строительства, в частности, совершенно недостаточно производство строительных деталей и полуфабрикатов, имеющее особо важное значение для индустриализации строительного дела. При этом стоимость стройматериалов, в особенности таких, как бут, гравий, песок, щебень, непомерно высока, и перерасходы на строительные материалы и их транспорт ложатся тяжелым бременем на строительство.

Проблемы строителей выплеснулись на уровень правительства, которое выпустило специальное постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 11 февраля 1936 года. В нем констатировалось: «Отмечая эти успехи, СНК СССР и ЦК ВКП(б) вместе с тем считают, что в капитальном строительстве имеет место ряд крупнейших недостатков, результатом которых является прежде всего недопустимо высокая стоимость строительства. Несмотря на рост из года в год парка строительных механизмов, в особенности на крупных промышленных стройках, в организации строительного дела преобладают полукустарные методы, при которых каждая стройка заново обзаводится механизмами и подсобными предприятиями, заново вербует и обучает кадры строителей, а по окончании строительства созданная материально-техническая база и строительные кадры в большинстве случаев распыляются вместо того, чтобы стать основой развития строительной индустрии, опирающейся на передовую технику и постоянные строительные кадры.

Использование наличного парка механизмов и применение простейших способов механизации силами самой стройки совершенно недостаточны, что является результатом плохой организации строительной площадки и неудовлетворительного построения системы заработной платы.

В то время как на лучших стройках стахановцы-строители показали образцы высокой производительности труда по кирпичной кладке, кладке бетона, штукатурным работам, по экскаваторам и др., и уже несколько лет назад имеются на ряде строек выдающиеся образцы работы строителей (Днепрострой, Харьковский тракторный и др.), производительность труда рабочих-строителей в целом низка, а почин передовых рабочих-стахановцев не был зачастую подхвачен и поддержан руководителями строек, партийными и профессиональными организациями, и стахановское движение в строительстве не получило еще должного размаха».

В правительстве пошли на новаторский шаг – призвали перейти на подрядный способ ведения строительных работ и сформировать крупные строительные организации, оснащенные передовой техникой и постоянными строительными кадрами.

Для этого на местах надлежало на базе существующих строительных трестов и крупных стройплощадок создать постоянно действующие строительные и строительно-монтажные подрядные организации (тресты и конторы) с тем, чтобы передать им выполнение основной части предусмотренных планом 1936 года крупных строительных работ.

Эти организации оснащались необходимой техникой для механизации наиболее трудоемких земляных, бетонных, отделочных работ, добычи и обработки инертных материалов (гравия, щебня, песка), транспортировки стройматериалов и деталей на площадки, приготовления и монтажа металлических и иных конструкций. Для повышения производительности труда их призывали даже для мелких работ использовать различные примитивные механизмы (тали, блоки, краны-укосины, роликовые транспортеры и пр.).

В обеих столицах было запрещено производство нового жилищного строительства хозяйственным способом с обязательством Моссовету, Ленсовету, Наркомтяжпрому, Народному комиссариату путей сообщения СССР, Наркомлегпрому, Наркомпищепрому осуществлять это строительство в Москве и Ленинграде специальными жилищно-строительными трестами и конторами.

При этом в Москве, Ленинграде, Киеве и Тифлисе создавались первые в стране специализированные тресты по отдельным видам коммунального и жилищного строительства (канализация и водопровод, дорожные работы).Строительство Нового Арбата.

Особое внимание уделялось подготовке квалифицированных кадров. Для этого в течение 2-3 лет необходимо было охватить технической учебой всех строительных рабочих. В стране начали организовываться фабрично-заводские училища, а в 1940 году в СССР появились школы ФЗО (фабрично-заводского обучения), где в течение полугода готовились специалисты самого широкого круга профессий. В стране складывалась система профессионально-технического строительного образования, во многом обязанная своему появлению реализации первого Генерального плана реконструкции Москвы.

Спецпроект: «Дом, который построили мы»