«ДОМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЖИЗНЕРАДОСТНО-СВЕТЛЫМ  И ОБЯЗАТЕЛЬНО КРАСИВЫМ»

К концу 40-х в СССР в основном завершилось восстановление разрушенных войной сел и городов в западной части страны. Уже в 1948 году промышленное производство вышло на довоенный уровень. Было восстановлено и построено с нуля 6200 промышленных предприятий.

В руководстве страны вновь встал вопрос теперь уже не о реконструкции, а о наращивании темпов капитального и жилищного строительства. В планах на пятую пятилетку (1951-1955 годы) намечалось удвоить капиталовложения в государственное жилищное строительство. В директивах XIX съезда ВКП(б), которая как раз на этом съезде была переименована в КПСС, указывалось: «В городах и рабочих поселках ввести в действие по линии государственного строительства новые жилые дома общей площадью около 105 миллионов квадратных метров. Содействовать строительству индивидуальных жилых домов в городах и рабочих поселках, осуществляемому населением за счет собственных средств и с помощью государственного кредита. Улучшить коммунальное и бытовое обслуживание населения городов и рабочих поселков, расширить сеть водопроводов и канализации, теплофикацию и газификацию домов, городской транспорт, улучшить городское благоустройство».

Также указывалась необходимость улучшения проектного дела в строительстве, своевременного обеспечения строек проектами и сметами и необходимость широкого внедрения типовых проектов, что позволило бы вести речь уже о массовом строительстве.

Для ускорения строительства в начале 50-х годов был взят курс на проектную типизацию и стандартизацию. Унифицировали конструктивное и архитектурное планирование элементов, увеличили число квартир в секции, которое обслуживалось одним лифтом. Проектировщики отказывались от пожароопасных деревянных перекрытий в пользу сборных железобетонных плит.

В 1951 году 69% всего объема строительства в Сталинграде выполнили по типовым проектам (жилые дома, школы, детские сады, больницы). «Типовое проектирование представляет собой важнейший рычаг для подъема архитектурной и технической культуры массового строительства, – писал действительный член Академии строительства и архитектуры СССР, главный архитектор Сталинграда Василий Симбирцев. – Нужно этот рычаг полноценно использовать, создавая только типовые проекты, которые способствовали бы формированию прекрасных по архитектуре социалистических городов».Жилой дом на Садовой-Триумфальной улице № 4-10.

По утверждению народного архитектора СССР, главного архитектора Северной столицы Валентина Каменского, одного из авторов Генерального плана Ленинграда, «типизация и стандартизация дала возможность сократить количество типов перекрытий с 15-20 до 3-4, лестниц – с 6-9 до 2-4, создав базу для перехода на крупноблочное строительство».

В ходе послевоенного восстановления отечественное градостроительство развивалось под влиянием двух противоположных тенденций: стремления к художественной целостности и универсальной сверхупорядоченности всего пространства города, понимаемого как единый ансамбль, и формирования городской территории как совокупности поселков при промышленных предприятиях.

«Стихийно складывавшийся в градостроительной практике механизм возникновения города из временных барачных поселков – придатков промышленного производства, приводил к непоправимым ошибкам, нерациональному расходованию средств, низкому качеству жилой среды, – считает доктор архитектуры, советник РААСН Юлия Косенкова. – Сущность такого понимания города, развивавшегося в связи с приоритетом задач индустриализации, заключалась в том, что город рассматривался преимущественно как поселение при производстве, не обладающее самостоятельной социокультурной значимостью. В рамках такого подхода логика градоформирования в значительной степени лежала вне поля профессионального воздействия архитекторов. Город складывался как хаотичное скопление поселков при промышленных предприятиях, возникавших вследствие многократно менявшихся и непредсказуемых в долгосрочной перспективе государственных решений, принимаемых в народно-хозяйственной сфере. С точки зрения такого подхода, вытекавшего из централизованной системы управления отраслями промышленности, город, по сути, не нуждался ни в каких целостных концептуальных разработках».

Однако теперь многое менялось. Страна переходила на рельсы интенсификации в строительной отрасли, взяв курс на улучшение жилищных условий населения. При этом сохранялась эстетическая составляющая объектов. Будь то промышленная или жилая архитектура.

Руководитель Архитектурной мастерской-школы собственного имени, академик архитектуры Иван Жолтовский учил своих подопечных: «Выявление определившегося в нашем сознании образа сооружения, отвечающего мировоззрению советского общества, является одной из главнейших задач архитектуры. Дом должен быть жизнерадостно-светлым и обязательно красивым. Красота не прихоть, а потребность человека. Красота поднимает настроение, вселяет бодрость и совершенствует художественный вкус людей.

В нашем стремлении к красоте нельзя ни на минутку забывать об удобстве, простоте, целесообразности и экономичности жилой застройки в строительстве и ее эксплуатационной рентабельности. Забота о человеке, о создании максимальных удобств для его повседневной жизни должна быть руководящей идеей в работе архитектора.

Нужно стремиться поместить человека в удобное, тихое, теплое и светлое помещение. В общем, в доме должно иметься все необходимое для полного и всестороннего обслуживания многообразных нужд проживающих в нем людей».Жилой квартал в Москве, 1960-е годы.

Тенденция по возведению удобного и красивого жилья вылилась в архитектурное явление, ныне известное как сталинские квартиры, или сталинки.

Их отличительной чертой в первую очередь являлось качество строительства. Толстые наружные стены (от 65 см до 1 м), сложенные из белого силикатного или красного керамического кирпича, обеспечивали сталинкам прекрасную теплоизоляцию. За счет использования кирпича и шлакоблоков несущих конструкций с хорошей звукоизоляцией, высококачественной стали и цемента повышенных марок, надежных и просторных лестничных маршей срок службы довоенных сталинок определялся в 125 лет, послевоенных — в 150 лет, а «директорских» сталинок — порядка 200 лет. Срок службы номенклатурных домов, построенных в конце 40-х годов, заканчивается не ранее 2150 года.

Поскольку послевоенным архитекторам был дан карт-бланш, каждый из таких домов строился по индивидуальным проектам и с оригинальными украшениями в стиле ар-деко. Квартиры в них не были похожи одна на другую. В сталинках к площади «жилячеек» отношение формировалось особое. Это зависело от того, для кого был предназначен сам дом.

Номенклатурные дома (ведомственное жилье) для научных, военных, ответственных хозяйственных и партийных работников, деятелей искусств имели улучшенную планировку, включающую холл и две или четыре большие квартиры на этаже. В таких квартирах в обязательном порядке были высокие (до 4 метров) потолки, раздельные санузлы (или даже несколько – редкость по тем временам), просторные кухни (до 15 квадратных метров), балконы-лоджии. Общая комната в них была не меньше 30 квадратных метров, сами квартиры могли располагать до 7 комнат общей площадью 130-160 квадратных метров. Отдельные дома для деятелей искусств (например, столичный дом на Верхней Масловке) предусматривали мастерские для художников и скульпторов, лаборатории, кабинеты, библиотеки. Первые этажи зачастую отдавались под жилье обслуживающему персоналу: дворникам, уборщикам, лифтерам, охране и пр. Фасады снаружи покрывались керамической плиткой, изразцами, украшались барельефами, панно, лепным декором.

«Директорские» сталинки (для передовиков, хозяйственной номенклатуры) с эркерами и балконами имели первые этажи с высоким цоколем, бельэтажи, мусоропроводы на кухнях, изящную лепнину, внешний декор. Потолки – до 3,2 метра. Эти дома можно было внешне определить по строго оштукатуренным фасадам. Многоскатная крыша из шифера или кровельного железа служила не менее 50 лет.Строительство дома в квартале Новые Черемушки, 1960-е годы.

Сталинки для рядовых граждан были более скромные. В них превалировала пресловутая «система коридорная» – длинный коридор общежитского типа с квартирами по обе его стороны. «Жилячейка» в таких квартирах была никак не меньше 18 квадратных метров (однокомнатная) с кухней 7 квадратных метров. Наружные стены зданий из красного или силикатного кирпича, как правило, не штукатурились, иногда применялась рустовка, дабы избежать «эффекта плоских стен». Если «номенклатурные» и «директорские» дома строились главным образом в центре, вдоль основных магистралей, то «рядовые» – в рабочих поселках, ближе к предприятиям.

По типовым проектам возводили, как правило, малоэтажные сталинки на 8-18 квартир. Упор на строительство малоэтажек в крупных городах делался исключительно ради ускорения сроков ввода жилья в эксплуатацию на фоне восстановления жилфонда и растущей урбанизации.

Всего архитекторами были разработаны 12 серий сталинок, а последняя за литерой 1-506 в Ленинграде строилась уже как панельная.

Была продумана и придомовая территория. Согласно нормам гражданской обороны и опыту предыдущей войны, расстояние между сталинками должно было равняться двум высотам этих зданий, чтобы в случае бомбардировки они не падали друг на друга. Просторные дворы были густо засажены зеленью, в них организовывались детские площадки, фонтаны и общественные места для лекций и наглядной агитации под открытым небом.

Наиболее наглядно застройка сталинками выглядела в столице, что вполне объяснимо. Москву на фоне начавшейся холодной войны начали в срочном порядке превращать в «витрину социализма», которая должна была стать примером для новорожденных стран социалистического лагеря. Именно в столице наблюдался взрывной рост жилищного строительства в последние годы жизни Сталина. В 1947 году здесь было сдано 129 тысяч квадратных метров жилья, в 1948 году – уже 270 тысяч, в 1949 году – 405 тысяч, в 1950 году – 535 тысяч, в 1951 году – 735 тысяч, в 1952 году – 782 тысячи. Это объяснялось улучшением технического оснащения и внедрением ускоренных методов кирпичной кладки, новых конструкционных элементов зданий, стеновых и облицовочных материалов, сухих способов отделки, растворных узлов. К середине 50-х годов число экскаваторов на стройках, по сравнению с 1940 годом, выросло в 8,3 раза (до 17,5 тыс.), скреперов – в 8,5 раза (9,3 тыс.), бульдозеров – в 20 раз (16,1 тыс.), кранов – в 26 раз (28,9 тыс.).Улица Большая Полянка в Москве, жилой крупноблочный дом.

Кроме «семи сестер» Сталина на Садовом кольце, на улице Горького и Можайском шоссе началось возведение многоэтажных зданий. Опыт строительства столичных небоскребов тиражировался и в других городах и странах. Близнецом сталинских высоток стал Дворец культуры и науки в Варшаве (архитектор Лев Руднев с соавторами), гостиница «Дружба» в Праге, Дом свободной прессы в Бухаресте, здание Академии наук в Риге, гостиница «Украина» в Киеве и жилой дом на Крещатике, главный учебный корпус Челябинского политехнического института, жилые дома в Харькове, Воронеже и др.

«Простота и целостность композиции, ясность большой архитектурной формы, тематическое единство, экономия художественных средств – таковы требования, которые должны быть предъявлены к архитектуре многоэтажного жилого дома в связи со стоящими перед ней градостроительно-художественными задачами», – говорил член-корреспондент Академии архитектуры СССР Алексей Зальцман.

Иван Жолтовский писал: «Что делает архитектурный силуэт города интересным, впечатляющим, запоминающимся? Неожиданность! Идем по улице, и вдруг пред вами возникает площадь или открывается в амбразуре сквера здание. А если идти час, два и по обе стороны будут маячить одинаковые плоскости фасадов, то глаз устанет и перестанет воспринимать архитектуру. В застройке итальянских городов всегда чувствуешь принцип неожиданности, которая художественно волнует и запоминается… В город необходимо вводить цветовое решение. Без цвета нет города. Кроме того, каждая отдельная магистраль должна иметь свое специфическое лицо, свое цветовое решение. Социалистический город должен решаться в светлой, радостной гамме. Он должен при помощи цвета создавать иллюзию солнечности даже осенью и зимой. Нельзя забывать, что в красивых домах людям веселее работается и уютнее живется».

Как обычно, увлечение монументальностью и гигантоманией не обходилось и без традиционных перехлестов. Так Архитектурно-планировочные мастерские № 1 (и.о. руководителя Назаров), № 2 (и.о. руководителя Кривоносов), № 3 (и.о. руководителя Уллас) выдвинули свои проекты реконструкции центра Москвы в духе начала 30-х годов. По данным члена-корреспондета Российской академии художеств, почетного профессора МАрхИ, главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, они предлагали на месте ГУМа, Гостиного Двора и Исторического музея создать центральную площадь столицы, обрамленную монументальными общественными постройками, трибунами и триумфальной аркой, расчистив Китай-город и Зарядье. Здание Политехнического музея также планировали снести, чтобы объединить площади Новую, Старую и Дзержинского, связав их широким проездом с площадью Свердлова. Манежную площадь предполагалось расширить за счет сноса Манежа и использования части Александровского сада, украсить зелеными партерами, фонтанами и монументами. Все эти обширные общественные пространства должны были фланкироваться монументальными зданиями министерств и учреждений, имеющих целостное ансамблевое решение. В результате размер застроенных кварталов центра уменьшался со 179 до 118 га, а территория площадей, скверов и проездов увеличивалась со 106 до 167 га.

Эти планы поддерживал единоличный хозяин столицы – первый секретарь горкома ВКП(б) и горисполкома, а также председатель правительственного комитета по подготовке к празднованию 800-летия Москвы Георгий Попов. К знаковому юбилею он мечтал полностью перестроить центр столицы.Жилые дома. Ул.Куусинена (б. 7-й кв. Песчаных улиц, б. 1-я Хорошевская ул.). 1955 г., г. Москва. 1-я Хорошевская улица. Каркасно-панельный жилой дом. Михаил Посохин, Ашот Мндоянц, Роман Олихов, С. Школьников, Виталий Лагутенко, Александр Барташевич. Вид дома в процессе строительства.

Зато подобные планы не пришлись по вкусу «лучшему другу советских архитекторов», по настоянию которого Попов лишился своего поста и был заменен на более покладистого Никиту Хрущева. И без того пострадавший центр Москвы оставили в покое. Архитектор Николай Колли заметил на это: «Важнейшей задачей при восстановлении наших городов является бережное и любовное отношение к исторически сложившемуся облику города, использование в проекте восстановления наиболее положительных и прогрессивных элементов старой планировки и архитектуры и органическое включение их в новый облик городов. К сожалению, в нашей довоенной градостроительной практике мы далеко не в достаточной степени учитывали эту важную сторону в строительстве городов, и архитекторы в большом долгу перед нашими старыми городами. Нередко были случаи нивелировки характерных черт города, безразличие и равнодушие по отношению к исторически сложившемуся облику города. Все это привело к тому, что некоторые города в известной степени утратили свои характерные черты и неповторимую индивидуальность».

В 1948-1955 годах в районе Песчаных улиц (Новопесчаная, Куусинена, Левитана) началась первая в стране комплексная застройка. На территории почти 300 га было построено свыше сотни 6-10-этажных зданий по проекту архитекторов Зиновия Розенфельда, Лидии Степановой и др. общей площадью около 400 тыс. квадратных метров. Строительство велось индустриальными методами уже с применением железобетонных изделий.

Столичное руководство утвердило десятилетний план реконструкции Москвы, курировать который должен был ее главный архитектор Дмитрий Чечулин (его почти сразу сменил привезенный Хрущевым с Украины главный архитектор Киева Александр Власов, которому Крещатик обязан своим современным обликом).

До 1960 года надлежало воздвигнуть не менее 10 млн квадратных метров (до революции весь жилфонд Москвы составлял 12 млн квадратных метров). Обычными методами решить эту задачу было не под силу, требовалось принятие принципиально иных технологических решений. Массовое строительство требовало индустриального подхода.

В 1949 году в Москве работали 60 строительных контор с общей численностью рабочих различных специальностей – 130 тыс. человек, но их заказы на строительство жилья составляли не более трети от общей нагрузки. Трест «Мосгорпроект» с задачей не справлялся, его кадровый состав за предыдущие годы уменьшили с 1200 до 500 сотрудников.Строительство на Новопесчаной улице в Москве.

Как рассказал руководитель столичного Комитета по архитектуре и градостроительству Сергей Кузнецов, Хрущев предложил изменить структуру проектирования и строительства, повысить участие Моссовета в строительстве до 25%; создать при Моссовете Главное управление по строительству жилых и гражданских зданий во главе с заместителем председателя исполкома, которое должно планировать и координировать все жилищное строительство – как городское, так и ведомственное. В качестве составляющих процесса реорганизации были выделены индустриализация строительства, развитие производства типовых конструкций и строительных материалов. Хрущев считал, что нужно по-новому организовать проектно-строительный процесс. С этой целью создать Управление по реконструкции города, возложить на него задачи не только проектирования, но и руководства жилищным и гражданским строительством, контроль за выполнением планов ведомств, перспективное и текущее проектирование больниц и школ, научное обобщение градостроительного опыта; для реализации этих задач – создать проектный институт, усилить секцию типового проектирования домов; передать управлению функцию отвода земельных участков.

План Хрущева включал ряд новых предложений по улучшению планировки и постройки города, главным образом основных магистралей, въездов в Москву, освоению резервных территорий. Было принято решение о постепенном переходе на полносборное домостроение и о создании необходимой для этого производственной базы.

«По предложению Сталина в постановление внесли пункт о повышении этажности домов до 10-12-14 этажей, – пишет Сергей Кузнецов. – В профессиональных журналах стало расти число публикаций на темы техники строительства, скоростных методов возведения домов, применения сборных заводских конструкций. В статье, посвященной принятию генерального плана, главный архитектор Москвы Власов подчеркнул, что «советское зодчество включает в себя не только мастерство художника-композитора, но также искусство конструктора, опыт строителя и экономиста… Совершенно очевидно, что только полный синтез искусства и техники может обеспечить дальнейшее развитие социалистической архитектуры». Под руководством Н.С. Хрущева московские власти сконцентрировались на решении жилищной проблемы. За пятилетку 1951-1955 годов план жилищного строительства в Москве впервые был перевыполнен: построено 4305 тыс. кв. метров. Близко к выполнению плана было количество введенных в эксплуатацию больниц и школ. Большая часть жилых домов была возведена на второстепенных улицах, а не на главных магистралях (2450 тыс. кв. метров, или около 60%). Если раньше на окраинах велось ведомственное барачное строительство, противостоять которому московскому руководству не удавалось, то с 1951 года переход на окраины стал осознанным решением. Преобладающее строительство в периферийных районах, во дворах и на второстепенных улицах объяснялось тем, что для него не требовался большой снос существующих зданий, выселение жильцов и создание маневренного фонда, предназначенного для временного переселения. Это сильно снижало затраты на предоставление новых квартир. Образцовой была признана застройка кварталов Измайлова, Хорошевского шоссе и Песчаных улиц. Они были одними из первых районов качественного массового жилищного строительства на бывших окраинах.

Хотя по желанию Сталина для центральных улиц проектировались здания повышенной этажности, Хрущев наиболее экономичными считал дома без лифтов, в 4-6 этажей. Их доля в застройке в пятидесятые годы составила почти 60%, в то время как зданий в 10 этажей и выше – 17,7%».

Если до войны в 30-е годы в ходе реконструкции Москвы основное внимание уделялось застройке ее крупнейших магистралей, то в 40-е годы упор сделали на строительство новых домов по фронту набережных, главных улиц столичных районов и площадей. В 50-е же началась глубинная застройка, охватывающая территорию целых кварталов и районов.

В Москве и Подмосковье появился ряд новых предприятий индустрии стройматериалов, были реконструированы старые заводы по производству гипсовых и керамических изделий, минеральной ваты, силикатного кирпича, пеносиликатных блоков, архитектурных деталей, пеностекла, сухой штукатурки и др.

Это позволило перейти к индустриальным методам возведения домов, широкому применению крупнопанельных конструкций и деталей заводского изготовления. Все трудоемкие процессы перешли в цеха, которые превращались в строительные площадки. Здесь велись основные монтажные работы, а затем уже готовые крупные панели везли на стройплощадку.Завод ЖБИ в Санкт-Петербурге.

Ключевым же событием для развития столичного стройкомплекса стал запуск в эксплуатацию в 1953–1954 годах двух крупнейших в мире заводов по производству железобетонных изделий – Московского (Шелепиха) и Люберецкого (Вязовка) совокупной мощностью 240 тыс. квадратных метров изделий в год (стеновые панели, перекрытия, ригели, двухэтажные колонны каркаса, лестничные марши, площадки).

На заводе конвейерно-поточным методом собирали панели, из которых строили до 700 тыс. квадратных метров жилья в год.

На предприятии корыто панели заполняли утеплителем (пенобетон, пеномагнезит, пеносиликат, пеностекло, минеральная вата и пр.) толщиной 18 см. По своим теплозащитным свойствам это равнялось 2,5 кирпичам. Толщина панели составляла 30 см. Вес 6-этажного каркасно-панельного дома исчислялся из расчета 272 кг на 1 квадратный метр, кирпичного – 600 кг на 1 квадратный метр. Что существенно влияло на стоимость – такой дом обходился дешевле на 10-13%.

Первые дома по этой технологии появились на Хорошевском шоссе в Москве (16 штук), по Боткинскому проезду. Поскольку у проектировщиков отсутствовал опыт работы по новому методу, они забыли добавить в 6-этажные дома лифты. Пришлось их дорабатывать потом, сделав остекленную пристройку на фасаде.

Вопрос о цене строительства не был праздным: стране приходилось тратить огромные ресурсы на оборону в условиях холодной войны и на развитие атомной отрасли. Средств на все банально не хватало. За красоту и надежность приходилось платить. Себестоимость однокомнатной квартиры в сталинках составляла 40-50 тыс. рублей, что вскоре со стороны экономистов стало причиной для острой критики архитекторов и конструкторов этого типа зданий и последующих кардинальных изменений в технологии жилищного строительства.

Переход к массовому строительству индустриальным методом, типизация и стандартизация архитектурных форм, курс на снижение стоимости квадратного метра поставили крест на сталинском ампире. Красота вынуждена была уступить рациональности.

Историк архитектуры Юлия Косенкова резюмирует: «Анализ послевоенной градостроительной концепции, ключевыми пунктами которой были создание образной целостности города и его интуитивно-художническое осмысление, обнаруживает такие характеристики, которые скорее присущи рассудочному, нежели творческому мышлению: постановка частичных, фрагментарных целей, ориентированных на скорейшее достижение результата, отказ от признания внутренней противоречивости градостроительного материала, воспроизводство устоявшихся образцов. Творческое начало, возведенное в императив, обернулось своей противоположностью, фактически привело к саморазрушению послевоенной градостроительной концепции, угасанию ее творческого потенциала».