«К 2000 ГОДУ КАЖДАЯ СОВЕТСКАЯ СЕМЬЯ БУДЕТ ЖИТЬ В ОТДЕЛЬНОЙ КВАРТИРЕ ИЛИ ДОМЕ»

На рубеже 70-80-х годов ХХ века ситуация в жилищном строительстве СССР заметно осложнилась. Причин этому множество, но в первую очередь – значительная урбанизация и перетекание сельского населения в города. Если в 1970 году из всего населения СССР численностью 241,7 млн человек 136 млн проживало в городах и 105,7 млн на селе, то к 1980 году из 264,5 млн населения уже 166,2 млн считали себя горожанами, а 98,3 млн – селянами.

Плюс 30 млн городских жителей – это серьезно. Это население всех мегаполисов СССР (всего 23) вместе взятых.

При этом, по данным Госкомстата СССР, с середины 70-х годов темпы жилищного строительства стагнировали, а то и падали. В 1975 году ввод в эксплуатацию жилья предприятиями и организациями всех типов составлял 109,9 млн квадратных метров, в 1978 году – 106,8 млн квадратных метров, а в 1979 году – 101,5 млн квадратных метров. Из-за дороговизны и труднодоступности стройматериалов сократился объем и индивидуального строительства, а недостаток средств на руках у населения снижал возможности кооперативного строительства.

Дополнительное напряжение создавал и неоправданный, по мнению специалистов, снос старого жилья – 174 млн квадратных метров в 1965-1980 годах.

Поздно осознали ошибку сокращения строительства административных и общественных зданий в пользу того, чтобы размещать государственные учреждения на первых этажах жилых домов, что сокращало и без того дефицитные жилые «квадратные метры».

То есть наблюдался рост населения (прежде всего городского) при заметном падении объемов жилищного строительства. Чем разгонялся дефицит жилья и социальное напряжение в обществе.

Сказывалось сокращение инвестиций в капитальное строительство на фоне перераспределения средств в реализацию затратной программы Олимпиады-80 и непредвиденных финансовых потерь в связи с разворачивающейся войной в Афганистане.

Ранее эти потери без проблем компенсировались ростом доходов от продажи нефти в 70-х годах. С 1970-го по 1980 год мировые цены на нефть поднялись на 1300%, из-за чего можно было не реформировать собственную экономику, а просто наполнять казну. Точных данных о доходах союзного бюджета от экспорта нефти нет. Но, к примеру, страны ОПЕК только с октября 1973-го до конца 1974 года заработали на росте цен 80 млрд долларов. СССР тогда довел суточную добычу до 9,9 млн баррелей, что при мировых ценах в 27 долларов за бочонок выливалось в ежедневные более чем 250 млн долларов. Из-за таких доходов подготовленный главой Совета Министров СССР Алексеем Косыгиным пакет мер по улучшению управления промышленностью, совершенствованию планирования и усилению экономического стимулирования промышленного производства вплоть до децентрализации планирования и частичного перехода на самофинансирование и самоокупаемость был постепенно спущен на тормозах. Незачем стало напрягаться-реформироваться, если деньги за сырье текли рекой.

Но к началу 80-х ситуация изменилась. В развитых странах Запада – основных потребителях нефти – спрос на нее снизился в пользу развития атомной энергетики и газомоторного топлива. Произошло затоваривание мирового нефтяного рынка, цены на черное золото снизились.

Последствия этого вызвали экономический кризис в странах ОПЕК, свержение шахского режима в Иране, ирано-иракскую войну и затяжную стагнацию в СССР, во многом зависящем от углеводородных доходов. На XXVI съезде КПСС в 1981 году Леонид Брежнев заметил: «Экономика должна быть экономной – таково требование времени». То есть у бюджета появлялись более важные задачи, и ожидать прежних капиталовложений в стройкомплекс уже не приходилось.

В период кризиса вылезли на поверхность все проблемы и недостатки советской плановой экономики. Идеальных планов и их четкого выполнения средней советской строительной организацией (и не только строительной) никогда не существовало. При наличии массы объективных и субъективных экономических и внеэкономических факторов в процессе реализации плановых заданий постоянно происходили многочисленные разрывы и нестыковки. С одной стороны, практически невозможно было заранее предусмотреть изменяющиеся потребности стройтрестов. С другой – недовыполнение плана даже в одном звене плановой системы вело к разрушению всей цепи и цепной реакции срывов по всей вертикали. Хронические недопоставки усиливали стремление производителей делать запасы, что еще больше усиливало дефицит ресурсов и материалов. Это вынуждало предприятия идти на ведомственный лоббизм, содержать целый штат снабженцев – так называемых толкачей. В их задачу входило обеспечить уникальный процесс, известный в СССР под названием «выбить фонды».

Фонды ежегодно по заданию Госплана формировал и выделял Госснаб согласно конструкторско-технической документации под конкретный проект. По ней делался расчет на необходимые сырье, ресурсы, стройматериалы, средства на строительство, кадры и пр. Строго расписывались сроки поставок, сводные таблицы с учетом норм отгрузки, с разделением по поставщикам, делались согласования о приемке со смежными предприятиями. У застройщиков даже собственные деньги были на счетах, но приобрести на них оборудование и материалы не представлялось возможным – не существовало рынка. Это сегодня наличие средств на счете решало бы вопрос простым заключением договора, а во времена плановой экономики можно было получить искомое от Госснаба только из фондов и лимитов.

И в задачу руководства учреждения входило эти фонды «выбить», то есть добиться включения в план поставок, так как существовал жесткий лимит на все. Далеко не каждый руководитель обладал необходимыми связями и рычагами, чтобы добиться этого. Для этих целей и существовали «толкачи», добывающие оборудование и стройматериалы сверх лимита.Домостроительный комбинат в Пскове, 1980-е годы.

Ефим Басин вспоминал, как, будучи главой «Печорстроя», он был вынужден на повышенных тонах объясняться с министром транспортного строительства Евгением Кожевниковым из-за того, что для сдачи важнейшего объекта ему банально не хватало солярки, которую всю отправляли на начавшееся строительство БАМа. Получилось, что «толкачом» сработал сам руководитель – у другого бы не получилось.

Стахановец Иван Гудов рассказывал: «Первая задача снабженца – выбить фонды, вторая – реализовать их. Можно заиметь фонды, но остаться с пустыми складами. А бывает так, что и без фондов удается получить что надо. Так что первая заповедь снабженца – не зевать. Снабжение – штука тонкая. Учебников, по которым можно научиться этому делу, в природе нет».

Ну а уж если строительной организации не повезло с собственным «толкачом» или не удалось наладить устойчивые связи с нужными структурами по выделению фондов, приходилось ухитряться реально экономить на том, что было.

Слова генсека Брежнева об экономии поняли буквально и столичные власти, начав проверку работы московских строительных организаций, в штатах которых насчитывалось порядка 120 тыс. рабочих. Выяснилось, что в последние годы Москва – всесоюзный лидер по вводу в эксплуатацию жилья (5,5 млн квадратных метров в год) – застраивала новые территории без должной их проработки и планировки. Под жилье отдавали зеленые клинья Строгино, Крылатского, Раменского и др. «Ввиду того, что каждый район решал свою жилищную программу, жилые дома размещали иногда и в районах будущих магистралей, – пояснял главный архитектор Москвы в 1987-1996 годах, академик РААСН Леонид Вавакин, в начале 80-х работавший заместителем начальника «Госгражданстроя» СССР. – Так, трасса 3-го кольца, по генеральному плану Москвы 1971 года проходившего в обход Лефортовского парка, была застроена, что вынудило искать новые решения. В итоге в новом генплане не только отказались от трассировки этой магистрали, но и вообще пересмотрели всю транспортную схему, так как она при осуществлении привела бы не к одному десятку конфликтных ситуаций».

Проверка установила, что и промышленное строительство велось в лесопарковом защитном поясе, что обострило экологическую напряженность в столице.

В то же время в Подмосковье на рубеже десятилетий урбанизацию разгонял существенный приток молодых подготовленных кадров для работы в ОПК, космической сфере, высокоточных производствах, которых невозможно было обеспечить не только отдельным жильем, но и в достаточном количестве общежитиями. Особенно это касалось молодых семей.

Попытка решения этой проблемы дала толчок для развития молодежных жилищных комплексов (МЖК) – кальки с «метода народной стройки», популярного в 60-х годах, но с упором на конкретную социальную прослойку – молодежь.

Отсутствие возможности у руководства предприятий и учреждений предоставить жилье молодым специалистам приводило к утере интереса к данным организациям (особенно остро это ощущалось в оборонке), отбытию к местам распределения после окончания вузов, проблемам с образованием семей. Это вынудило самую активную часть общества – молодежь – искать способы обеспечения себя жильем, не дожидаясь годами своей очереди на квартиру.

Движение МЖК началось на рубеже 60-70-х годов при крупных промышленных предприятиях под бдительной опекой комсомольских органов. Его отличительной особенностью было то, что на стройках работали сами будущие жильцы. Непрофессионалы работали, как правило, на подсобных специальностях строго определенное время, необходимое для получения намеченного метража жилья.

Многоэтажки МЖК строились от 2 до 5 лет (первая силами комсомольского строительного молодежного отряда в подмосковном Калининграде сдана в 1976 году) с гарантированным качеством и местом для будущего проживания. На калининградской стройке работали освобожденные на полгода от основной работы победители социалистического соревнования за право быть членом МЖК. 50 % комсомольских строительных молодежных отрядов (КСМО) составляли молодые ученые и специалисты, 50 % – рабочая молодежь. Было отработано 100 тыс. человеко-дней на строительстве комплекса (из них 20 тыс. – на субботниках и воскресниках). За время строительства за рабочими из молодых специалистов бдительно надзирал комитет ВЛКСМ, и за известные провинности можно было лишиться права на жилье, что стимулировало еще и поддержание «коммунистической морали и нравственности».

Один из пилотных проектов МЖК стартовал в Свердловске, где группа энтузиастов, студентов и преподавателей местного архитектурного института взялась сделать проект жилкомплекса. «Им надо было продумать планировку всей территории, – рассказывала историк архитектуры Екатерина Бухарова. – Была идея создать перетекающее пространство: широкий бульвар-реку, куда вливаются ручейки (дорожки, тропинки). Когда человек идет по улице Высоцкого, он видит лесенкой выступающие дома – так жилому массиву пытались придать более затейливую форму. Кроме того, придумали, как суперграфикой разнообразить торцы. Рисунки из стеклянной крошки напоминают листья, цветы».

По ее информации, у МЖК-1 было несколько дольщиков. Самые крупные – «НПО автоматики», завод электроавтоматики и Уральский политехнический институт. Чтобы попасть в комсомольский стройотряд из 25 человек, работающий на возведении комплекса, сотрудникам этих предприятий надо было сначала выиграть внутреннее соцсоревнование: вести активную общественную жизнь, ходить на субботники и набирать баллы. Членов отряда ускоренно обучали и оформляли на работу в Свердловский домостроительный комбинат, который стал дольщиком-подрядчиком проекта. При этом с завода или из института не увольняли – место за человеком сохранялось на весь период отрыва от производства. У первопроходцев трудовая программа длилась примерно 11 месяцев. Тем, кто пришел позже, порой приходилось отрабатывать до 1,5 лет и дольше до получения заветной квартиры. Получить жилье можно было и за общественную нагрузку, например, за руководство клубом.

В комплексе были предусмотрены и социальные объекты – здесь строили детские сады, поликлиники, станцию детского технического творчества, Дом культуры, физкультурно-оздоровительный комплекс, открыли 9 бесплатных клубов по интересам для взрослых и около 15 детских. Кстати, строителем здесь трудился молодой монтажник из СУ-20 Свердловского домостроительного комбината Владимир Шахрин и тут же репетировал в ДК со своей молодой рок-группой «Чайф».

«Непосредственно на стройку я попал после службы, – вспоминал музыкант. – Моя жена Лена (архитектор по образованию. – Прим. автора) дождалась меня из армии, мы сразу поженились, и нужно было думать о жилье. Я перевелся на заочное (до армии техникум не окончил) и пошел по строительным управлениям спрашивать, где есть возможность получить жилье поскорее. В СУ-20 Свердловского домостроительного комбината пообещали дать в течение года комнату в коммуналке. И я устроился туда монтажником нулевых циклов».Поселок Химиков, Великий Новгород, фото В. Савика.

Свердловско-калининградский опыт был по достоинству оценен в Москве как хорошо забытое старое – эпоха 20-х годов домов-коммун. В мае 1983 года уже на базе Свердловска Союз архитекторов СССР организовал выездное заседание секции, в котором приняли участие члены оргкомитета МЖК Калининграда (нынешний Королев). После чего Союз совместно с Центральным научно-исследовательским институтом экспериментального проектирования жилища (ЦНИИЭП жилища) провели всесоюзный конкурс на лучший проект дома с элементами государственного и общественного обслуживания, сняли несколько документальных фильмов, пропагандирующих идеи МЖК. За короткое время к стройкам МЖК подключились комсомольцы сразу в 20 городах.

Кроме того, кооперативное движение среди молодежи выражалось и в других формах.

В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР № 628 от 5 июля 1985 года «О дополнительных мерах по строительству молодежных жилых комплексов и кооперативных жилых домов для молодежи», наибольшее распространение в системе МЖК получили молодежные жилищно-строительные кооперативы (ЖСК), которые могли получать беспроцентную ссуду для уплаты первоначального взноса, который мог погашаться и из фондов предприятий, где работали участники МЖК.

Право вступить в ЖСК получали преимущественно молодые специалисты, стоящие в очереди на улучшение жилищных условий (независимо от наличия средств, необходимых для уплаты первоначального взноса). Им полагалось не менее 6,5 кв. метра жилой площади кооперативной квартиры на семью (для получения государственной квартиры – не менее 4,5 кв. метра). По тогдашним нормам, в 1983 году квадратный метр стоил в среднем 250 рублей. По подсчетам исследователя Павла Яклашкина, однокомнатная кооперативная квартира в 18 квадратных метров обходилась в 4,5 тыс. рублей, двухкомнатная в 30 квадратных метров – 7,5 тыс. рублей, а трехкомнатная площадью 44 квадратных метра – в 11 тыс. рублей.

Такие накопления могли себе позволить далеко не все, тем более молодые специалисты. Для этого требовалось ехать на заработки на Север, работать за рубежом, искать себе место в высокооплачиваемых добывающих отраслях промышленности.

Был и другой способ – взять ссуду на приобретение квартиры или строительство дома. Согласно Постановлению Совета Министров СССР № 765 от 19 августа 1982 года «О жилищно-строительной кооперации», банковский кредит на строительство составлял 60-70% от стоимости (то есть для вышеупомянутой двухкомнатной квартиры от потенциального члена ЖСК требовались 3 тыс. рублей), а в Казахской ССР, Сибири, на Дальнем Востоке, в районах Крайнего Севера и приравненных к ним, а также в шахтерских поселках – 80%. Банковский процент на ссуды составлял 0,5% годовых, на просроченные платежи – 3% годовых. То есть за двухкомнатную квартиру вместе с тогдашними копеечными коммунальными услугами семья должна была платить до 50 рублей в месяц.

Кроме того, тем же постановлением № 765 предприятиям и организациям было рекомендовано оказывать безвозмездную материальную помощь, которая шла на погашение кредита, своим работникам со стажем работы не менее 5 лет и молодоженам со стажем не менее 2 лет. Таким образом, через этот рычаг сами рабочие привязывались к предприятию, вынуждены были ударно трудиться и поддерживать лояльные отношения с начальством.

В первой половине 1980-х в соответствии с принципом «каждой семье по квартире» было одновременно начато строительство около 80 тыс. кооперативных многоквартирных домов во многих городах Советского Союза. Большинство этих домов были достроены только к концу 1990-х годов.

К концу 80-х доля ЖСК в общем жилищном строительстве СССР составляла 5,9%. Наибольшее количество ввода жилья этого типа отмечалось в Литовской ССР – 15,9%, в Белорусской ССР – 13,6%, в Грузинской и Эстонской ССР – по 11,9%. Средний размер квартир в ЖСК вырос с 42 кв. метров в 1960 году до 55,6 кв. метра в 1987 году.

Как пишет исследователь Нина Шелейкова, согласно Положению о МЖК, «Молодежный жилой комплекс (МЖК) представляет собой жилые дома, объекты социального, культурно-бытового и спортивного назначения, предназначенные для проживания и обслуживания рабочих и служащих, принимавших непосредственное участие в их возведении». В Положении указывается, что «основной целью создания МЖК является улучшение жилищных и социально-бытовых условий молодых семей, повышение трудовой и общественно-политической активности молодежи, развитие принципов коллективизма, дальнейшее совершенствование прогрессивных форм социалистического общежития, трудового, нравственного и физического воспитания».

То есть создание МЖК и ЖСК имело для руководства страны не только экономическое, но и идеологическое значение – в таких комплексах по замыслу партийных идеологов должно было рождаться и воспитываться будущее Советского Союза.

К тому же инициатива комсомольцев хорошо укладывалась в сверхзадачу советского правительства, обозначенную в Постановлении ЦК КПСС от 17 апреля 1986 года «Об основных направлениях ускорения решения жилищной проблемы в стране». В нем говорилось о том, что каждая советская семья к 2000 году должна иметь отдельную квартиру или дом.

Это стало лозунгом и тяжким «крестом» недолгого правления генсека ЦК КПСС Михаила Горбачева. Лозунг и постановление как бы стали продолжением решений XVII съезда КПСС (25 февраля – 6 марта 1986 года), сменившего политический курс партии с построения коммунизма на «совершенствование социализма». А также на удвоение к 2000 году экономического потенциала СССР, результатом чего и должен был стать резкий рост жилищного строительства как инструмент для подтверждения «постоянной заботы партии о своем народе» (так называемая программа «Жилье-2000»).Юго-Западный жилой район Свердловска, 1970-е годы.

Ведь замедление темпов жилищного строительства на фоне повышенной урбанизации создали ситуацию, при которой, по данным статистического ежегодника «Народное хозяйство СССР» за 1983 год, 20% городского населения (10 млн человек, каждая седьмая семья) ютилось в коммуналках или общежитиях. Причем населения молодого, трудоспособного, которое и должно было стать социальной базой для нового руководства КПСС в лице Горбачева, ведущего отчаянную «борьбу кремлевских бульдогов под ковром» со старой партийной гвардией. Решение этой проблемы, хотя бы активное стремление к ее решению перетянуло бы на сторону реформаторов всю молодежь. По этому же пути, ставке на молодежь, в свое время шел и Лев Троцкий в борьбе со старой партийной элитой.

По расчетам Госстроя СССР, для решения поставленной задачи необходимо было за ближайшие 15 лет полностью загрузить работой недозагруженные ДСК, построить 2,19-2,25 млрд квадратных метров жилья (50% существующего на тот момент жилого фонда) при учете естественного прироста населения в 30 млн человек. То есть в среднем вводить по 150 млн квадратных метров в год.

При этом средняя обеспеченность жилплощадью на человека также должна была увеличиться с 14,6 до 22,5 кв. метра. Еще в начале века российские гигиенисты рассчитали социальную норму жилья на человека, которая составляла 2 квадратные сажени (9 квадратных метров). Таким образом, программа «Жилье-2000» планировала перекрыть эту социальную норму в 2,5 раза.

Опорной цифрой являлась общая площадь введенного в 11-й пятилетке количества жилья – 552,2 млн квадратных метров. Его предстояло в 12-й пятилетке нарастить до 650 млн квадратных метров. Ожидалось, что для экономичности в крупных городах основной единицей жилищного строительства должны стать дома высотностью 9-10 этажей с одним лифтом, в мегаполисах – 12-17 этажей с двумя лифтами. В небольших городках – не менее 5 этажей.

Задача крайне амбициозная, учитывая, что в сталинские 30-е годы в СССР в среднем вводилось 15-17 млн квадратных метров в год, в период «большого скачка» Хрущева в 50-е – начало 60-х – 94-98 млн, в «застойные» брежневские – 109-110 млн.

Стоит отметить, что только в период с 1970-го по 1980 год было построено 146 новых городов, при этом население страны выросло на 23 млн человек. Так что потенциал у стройкомплекса оставался огромным.

Тем не менее специалисты подсчитали, что при тех средних темпах жилищного строительства в СССР в 80-е годы (115-119 млн, только в 1988 году удалось достичь максимального показателя 132,3 млн квадратных метров) и при той социально-экономической системе задача обеспечения всех советских семей собственным жильем должна была быть решена примерно к 2007 году.

Но для нового рывка необходимо было и развернуть мощности индустрии стройматериалов и механизации. К примеру, для реализации программы «Жилье-2000» предстояло построить порядка 250 новых заводов по производству автоклавного ячеистого бетона (АЯБ) с доведением общего его выпуска к 1995 году до 40-45 млн кубометров в год. Это позволило до конца 80-х годов построить из ячеистых бетонов более 250 млн квадратных метров зданий различного назначения (жилых, общественных, производственных, животноводческих).

До 1990 года необходимо было нарастить выпуск цемента со 130,8 до 147,5 млн тонн, кирпича – с 59,1 до 68,7 млрд условных штук, деталей КПД – с 49,5 до 65 млн квадратных метров общей площади, керамической облицовочной плитки – с 41,8 до 55 млн квадратных метров, линолеума – со 112,7 до 177 млн квадратных метров, ванн и душевых поддонов – с 2353 до 3547 тыс. штук.

Не забывали и об «экономной экономике». В крупнопанельном домостроении предлагалось строить наружные стены из легкобетонной смеси с новыми видами облегченной теплозащиты. За счет этого масса здания снизится на 20-30%, расход стали – в 2-3 раза.

Параллельно предполагалось нарастить мощности по производству полиуретана для тепловых сетей, чтобы сроки службы труб для ЖКХ можно было продлить не менее чем на 20-30 лет. А в перспективе и вовсе избавиться от металлических труб в водном и жилищно-коммунальном хозяйстве.

Понимая значение индивидуального строительства в общей копилке введенных квадратных метров, в правительстве расширили доступ частников к приобретению стройматериалов, что фактически удвоило продажи цемента, лесоматериалов, линолеума, керамической плитки, отопительных радиаторов, ванн. Это позволило увеличить долю частной застройки с 16,3 млн в 1985 году до 29 млн квадратных метров в 1990 году.

Тогда в жилищном строительстве главенствовали три основных метода.Строительство дома по проспекту Энергетиков в Удомле, Тверская область.

Объемно-блочный метод предусматривал использование готовых панелей для изготовленных в заводских условиях блоков, состоящих из одной комнаты или нескольких ячеек. Этот метод был наиболее популярен для массового строительства.

Метод формирования готовых блоков на специальных станах (четыре стены с перекрытием) чаще всего использовался в жилой застройке в Белорусской ССР, Краснодарском крае и др.

Метод подъема этажей (Ленинград, Армянская ССР) заключался в первоначальном возведении стоек каркаса здания. Затем на стройплощадке собирали ячейки и монтировали перекрытия всех этажей, один на другой. После чего в собранном виде домкратами части здания поднимали на нужный этаж. Такой метод был удобен при работе в сложном рельефе местности и не требовал рельсовых кранов.

Поскольку новый «большой скачок» в строительстве предполагал рост числа высотных зданий, проектировщики вернулись к забытой в 50-е годы (из-за пристрастия к крупнопанельному и объемно-блочному массовому домостроению) практике использования монолитного железобетона. Зодчие конца ХХ века посчитали важным в этих условиях все же повысить архитектурную выразительность массовой типовой застройки за счет возведения многоэтажных зданий, являющихся композиционными акцентами.

Это был верный ход, так как уже существующий более века опыт монолитного домостроения выявил неоспоримые технико-экономические преимущества этого метода, вследствие чего уже в начале нового тысячелетия в России монолитное строительство практически вытеснило с рынка кирпичное, крупноблочное и даже крупнопанельное. На сегодняшний день индустрия монолитного домостроения имеет развитую техническую базу и разнообразие опалубочных систем. К тому времени была во многом восстановлена профессиональная база архитекторов и проектировщиков, способных работать в тесном контакте со строителями и ДСК.

Профессионалы отрасли признали, что типизация сыграла свою прогрессивную роль при первом «большом скачке» массового строительства, но затем она стала его тормозом. Типовые конструкции не учитывали особенности климата, рельефа, культурных и художественных традиций различных республик и областей.

Но в середине 80-х путь к этому только начинался. В 1987 году в Москве на базе строительного треста было создано научное проектно-строительное объединение «Монолит», занимавшееся разработками проектов для монолитного домостроения. Вскоре с таким же названием и специализацией строительные организации начали появляться по всей стране.

В ноябре 1986 года после долгих чиновничьих пертурбаций был восстановлен Госстрой СССР, которому подчинили пять министерств, госкомитеты по строительству союзных и автономных республик, строительные организации и др. В его полномочия включили проведение единой технической политики, повышение эффективности капитального строительства, обеспечение технического прогресса, повышение качества и сокращение сроков строительства, развитие строительной индустрии, улучшение дела градостроительства и архитектуры, проектно-сметного дела, осуществление государственной экспертизы проектов и смет. Госстрой должен был разрабатывать и утверждать общесоюзные нормы и технические условия строительного проектирования, нормы продолжительности строительства, сметные нормы, расценки, прейскуранты и ценники и т.п. Но главное – именно Госстрой, который возглавил Юрий Баталин, стал ответственным за реализацию программы «Жилье-2000».

По мнению Юрия Баталина, задача была выполнимой: «Строительные мощности страны обеспечили в 8-й пятилетке (1966-1970 годы) ввод жилых домов в объеме 518,5 млн квадратных метров, что позволило улучшить жилищные условия для 54,9 млн человек. В 9-й пятилетке (1971-1975 годы) ввод составил 544,8 млн квадратных метров, получили жилье 56,1 млн человек. В 10-й пятилетке (1976-1980 годы) эти данные составили, соответственно, 529,7 млн квадратных метров и 51,2 млн человек. Некоторое уменьшение ввода в конце 10-й пятилетки объясняется снижением объемов индивидуального строительства и тем, что осуществлялся переход на новые, более комфортабельные проекты жилых домов, доля которых в общем объеме ввода повысилась до 50%».

Под это подводилось необходимое финансовое обеспечение с использованием государственных капвложений, средств предприятий и организаций, кооперативных и общественных фондов, индивидуальных застройщиков. При этом структура источников финансирования менялась. Доля бюджетных средств в ней за 1985-1990 годы сократилась с 70,2 до 65,3%, доля колхозов и общественных организаций до 2,3%, а индивидуальное и кооперативное строительство выросло, соответственно, на 5,6% и 1,8%.

Но для этого необходимы были новые формы и методы хозяйствования, новые стимулы для самих строителей. Для этого следовало лишь немного приспособить к современным реалиям испытанный «злобинский» метод бригадного подряда, дав больший простор для распоряжения имуществом самими строителями. Ранее это называлось хозрасчет, теперь – коллективный подряд.

На бумаге бригадная форма организации труда появилась в результате Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 12 июля 1979 года «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы».

В этом постановлении всем министерствам, ведомствам, объединениям, предприятиям и организациям было предписано разработать и осуществить мероприятия по широкому развитию бригадной формы организации и стимулирования труда, имея в виду превращение этой формы в основную уже в 1981-1985 годах.Кадр из диафильма «Молодежи о Программе КПСС», 1986 год (из электронной библиотеки «Молодежь России»).

Внедрять новую форму в жизнь никто не спешил, опасаясь ставить телегу впереди лошади и ожидая отмены слишком смелого, с точки зрения идеологии, новаторства. Наиболее смелые строители сколачивали сезонные бригады «шабашников» – возводили на селе по аккордному принципу хозяйственные и административные постройки за оговоренную плату с расчетом после принятия объектов. По сути, занимались артельным промыслом. Однако положение полулегальных сезонников было достаточно шатким. Их существование противоречило плановой системе и шло вразрез с уравнительной социалистической моралью.

Но к середине 80-х многое в стране изменилось – началось «новое мышление».

Считалось, что теперь строители, внедряя новые прогрессивные методы коллективного подряда и работая на основе чековой системы оплаты выполненных работ и использования материалов, будут более заинтересованы в применении новых технологий и повышении качества. А профильные институты (ЦНИИЭП жилища, «Конструкторское бюро по железобетону» Госстроя РСФСР и др.) должны вместо типовых проектов внедрять гибкие технологии проектирования и строительства.

30 ноября 1987 года Госстрой издал приказ, в соответствии с которым все организации, входящие в структуру органа, были переведены на самофинансирование. В феврале 1988 года вышло Положение о порядке организации, задачах и функциях группы технического надзора и заказчика-застройщика, который осуществляет строительство новых предприятий, зданий и сооружений подрядным способом.

В Госстрое были уверены: «Коллективный подряд является прогрессивным методом хозяйствования, предусматривающим стимулирование коллективного и индивидуального труда в строгой зависимости от конечных результатов, определенных в договорах подряда на капитальное строительство. Он обеспечивает развитие самоуправления, активизацию человеческого фактора, усиление экономической заинтересованности и ответственности трудовых коллективов и каждого работника в достижении конечной цели – обеспечении ввода в действие производственных мощностей, объектов и сооружений, жилых домов и других объектов социального назначения, завершения технологических этапов и комплексов работ в установленные сроки с высоким качеством и минимальными затратами трудовых, материально-технических и финансовых ресурсов».

Основным юридическим субъектом этого процесса выступал трест как единая хозяйственная организация. Его руководству давалось право разрабатывать и изменять штатную структуру, дифференцировать нормативы заработной платы, образовывать резерв фонда заработной платы в размере до 5% от расчетного годового ФЗП, из которого начислять премии. Трудовые коллективы на общем собрании теперь сами определяли зарплату и распределяли прибыль по итогам сдачи объектов заказчикам. Здесь же они определяли и штрафные санкции для провинившихся, и порядок покрытия перерасходов затрат, связанных с невыполнением договоров коллективного подряда.

Инициатор коллективного подряда в сельском гражданском строительстве управляющий стройтрестом «Мособлсельстрой-18» (Волоколамск, Московская область) Николай Травкин утверждал: «У такого вида хозяйственной деятельности, как коллективный подряд, очень много было положительного. В частности, увеличение производительности труда. А это – увеличение объема работ, а это – новые заказы, а это новые рабочие места в бригаде. Все это в совокупности – за очень и очень хорошую зарплату, которую мои рабочие не могли бы заработать на поднятии целины. Также в коллективном подряде был и другой положительный момент: коллективная работа и, как следствие, коллективное распределение нагрузки и вырученных денег. Это дало возможность уйти от уравнительной системы, принятой в Советском Союзе, которая была крайне несправедлива, так как работали все по-разному, а получали – одинаково».

Основу «метода Травкина» составлял тщательно проанализированный опыт «шабашников», когда в рамках треста был установлен минимальный уровень оплаты для всех его сотрудников – от управляющего до каменщика. А основной доход составлял «общак», из которого каждому выдавали долю в зависимости от его личного вклада в реализацию конкретного проекта. Решение об этом принимали выборные советы, вердикт которых был обязательным для всех, включая руководителя. Таким образом, артельное наследие средневековой Руси успешно интегрировалось в социалистический экономический уклад.

Тогдашний руководитель строительного управления «Промстрой» (Новочеркасск, Ростовская область) Владимир Аверченко вспоминал: «Мы одними из первых в стране внедрили у себя коллективный подряд, который только появлялся в годы позднего СССР. Нам разрешили все деньги, которые мы зарабатывали на экономии стройматериалов, электроэнергии, транспортных расходов, тратить туда, куда сам коллектив посчитает нужным. Это позволило правильно организовать работу и значительно улучшить материальное положение сотрудников. К примеру, я в месяц по тем зарплатам платил 90-100 рублей только партийных взносов (3% от заработной платы). Бригадиры, начальники подразделений порой получали и больше. Зарплата выходила выше шахтерской. Наши строители начали на самолете летать в столицу пиво попить, футбол посмотреть и пр. Хорошие доходы позволяли «Промстрою» строить бесплатное жилье для своих рабочих».

Согласно статистическому ежегоднику «Народное хозяйство СССР» за 1990 год, число строительных кооперативов выросло с 3,4 тыс. в 1988 году до 75,5 тыс. в 1990 году. В них работали 2,548 млн человек.

Однако некоторая либерализация в хозяйствовании наложилась на системный кризис экономики позднего СССР. Причин тому масса, и внешних, и внутренних, но фактом остается заметное снижение уровня жизни населения, не способного в кризисных условиях вкладываться в индивидуальное строительство, и падение капиталовложений в стройкомплекс.

Уже после пика 1988 года (132,3 млн квадратных метров сданного жилья) темпы строительства стали отрицательными (в 1989 году сдано 128,9 млн квадратных метров, в 1990 году – 118 млн квадратных метров). В том же ежегоднике «Народное хозяйство СССР» за 1990 год значилось, что, по данным переписи 1989 года, в коммуналках, общежитиях или на съемных квартирах продолжали жить около 10 млн семей из общего их числа чуть более 73 млн. Иными словами, с 1983-го по 1989 год число семей, живущих в собственных квартирах или собственном доме, увеличилось лишь на 5%.

«Осуществленный в 12-й пятилетке комплекс разносторонних мер и набранные темпы строительства давали все основания утверждать, что к 1992 году в стране появляется материально-техническая база, позволяющая вводить в год до 250 млн квадратных метров жилья, – уверял Юрий Баталин. – Всего по программе «Жилье-2000» за 15 лет было бы введено от 2550 до 2800 млн квадратных метров жилья, что отвечало поставленной цели – предоставить квартиру каждой семье. Ожидаемое превышение объемов ввода жилья над расчетными потребностями (350-550 млн квадратных метров) намечалось использовать на ликвидацию аварийного и ветхого жилья.Молодежный жилищный комплекс в Свердловске, 1980-е годы.

С 2001 года, сохраняя набранные темпы, мы выходили на качественно новые рубежи строительства, могли приступить к массовой реконструкции старого жилого фонда, открыть простор индивидуальному домостроению. К сожалению, так называемые реформы поставили на этих прогнозах крест.

Наше твердое мнение: программа «Жилье-2000» была абсолютно реальной, но она требовала для ее выполнения не сомнений и пустой болтовни, а напряженной и ответственной работы, для проведения которой имелись все необходимые условия.

Утверждения, что программа «Жилье-2000» фантастическая и несбыточная, родились на волне развития «демократии», «свободы слова», «плюрализма» и тому подобных веяний как средство критики деятельности Компартии, правительства, Советов. Никто не слушал обоснований и расчетов, которые приводились центральными органами, разъяснялись на местах».

До обозначенного в программе срока – 2000 года – с его благими намерениями не дожили ни ее разработчики, ни руководители страны, ни сама сверхдержава.