ВЛАДИМИР РЕСИН: «ОТЕЦ СКАЗАЛ, ЧТО БУДУЩЕЕ ЗА ЭКОНОМИКОЙ»

Тому, как выглядит столица, россияне вообще и москвичи в частности во многом обязаны этому человеку. Он возглавлял Мосстройкомитет в годы позднего СССР, а в «лужковские годы» был первым замом мэра, курировавшим вопросы строительства в период, когда все на свете рушилось и лишь Москва расцветала. При его непосредственном участии восстановлен храм Христа Спасителя, созданы торгово-рекреационные комплексы, Мемориальный комплекс на Поклонной горе, отреставрирован Большой театр, приведены в божеский вид бесчисленные исторические объекты столицы и точки ее притяжения. О перспективах отечественного стройкомплекса и задачах современных строителей размышляет член Комитета Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству (далее – Комитет), председатель Экспертного совета по строительству, промышленности строительных материалов и проблемам долевого строительства при Комитете Владимир Ресин.

– Однажды вы сказали: «Если что-то делаешь всерьез, надо это делать надолго». Ваша жизнь связана со строительным комплексом уже 60 лет. Что для вас строительство? Как вы решили прийти в отрасль?

– За долгие годы строительство стало делом моей жизни. Еще юнцом, когда думал, куда поступать, я, начитавшись советских производственных романов и насмотревшись фильмов, хотел поступать в московский Горный институт им. И.В. Сталина, чтобы быть шахтером. Оттуда дорога ведет в шахты, карьеры, на буровые – это настоящая работа для мужчин, а не конторских крыс. Так примерно рассуждал я тогда.

Но отец сказал: «Будущее за экономикой: если ты будешь хорошо знать экономику, то станешь хорошим руководителем на любом производстве». Он не заставлял меня силой, ему хватило уверенности и красноречия убедить меня в том, что это лучший вариант, чем то, что я, молодой человек, успел себе героического вообразить. После окончания вуза меня ждала гарантированная начальственная работа по распределению.

«С дипломом инженера-экономиста, – говорил отец, – можно быть и горным мастером, и прорабом, и начальником шахты». Он оказался прав. Я служил и горным мастером, и прорабом, и начальником участка. Всюду мне удавалось проявить себя благодаря знанию экономики и принципов организации производства.

– В одном из интервью вы сказали: «Не мы выбираем время, а время нас выбирает». Как вы считаете, какова ваша главная миссия в жизни?

– Миссия, конечно, довольно мощное слово. Полагаю, что развитие строительной отрасли России – это мое главное дело и главная задача всей жизни. На любой должности и любом посту, что бы ни строил, всегда считал самым важным закончить объект, сделать его качественно для людей, которые будут его использовать.

По мере служебного роста открывались новые возможности. Зная, что нужно изменить, чего не хватает, общаясь с умнейшими специалистами отрасли, мы постепенно формировали и даже реформировали строительную отрасль. Эта работа никогда не заканчивается: появляются новые материалы, новые технологии и принципы городской застройки. Все это нужно оценить, внедрить и оформить законодательно, в нормативах.

– Под вашим руководством велись воссоздание, реставрация и строительство целого ряда знаковых для нашей страны объектов. Это и храм Христа Спасителя, и торгово-рекреационные и выставочные комплексы «Охотный Ряд» на Манежной площади, «Гостиный Двор», Манеж, а также одна из главных деловых площадок столицы — Москва-Сити. Какое здание вы бы назвали самым важным в своей жизни? Что еще хотелось бы построить?

– Меня часто спрашивают, какое из восстановленных или построенных зданий самое важное и нужное. Но как тут ответить однозначно? Слишком велик разброс – от тоннелей до храмов. И все они необходимы в той или иной сфере. Лучше всего запоминаются знаковые объекты – монументальные или исторические. Реконструкция Большого театра, строительство мемориального комплекса на Поклонной горе и множество других. Там и проблем, и курьезов хватало.

Впору не объектами, а программами мерить. Самой важной считал в свое время программу сноса пятиэтажек первого периода отечественного домостроения. Мы за годы ее реализации в Москве снесли 1722 хрущевки и 365 тысячам москвичей бесплатно предоставили новые современные квартиры, причем большей площади.

Сегодня считаю важной Программу строительства православных храмов шаговой доступности в столице. Построили за 12 лет ее реализации 121 храмовый комплекс, из них 117 сдали в эксплуатацию. Строим еще 41 и примерно столько же проектируем. И, что имеет значение, эта программа не про квадратные метры и объемы, а про умы и сердца наших граждан. Самый крупный благотворительный проект в мире. Причем храмовые комплексы – важные социальные объекты.

Что еще хотел бы построить? Наверное, я бы хотел еще принять участие в строительстве Парламентского центра в Мневниковской пойме. Это мне и как депутату, и как строителю было бы очень интересно. Покойный Владимир Вольфович Жириновский комплимент мне сделал, когда только начали разговоры ходить про Парламентский центр, сказал: «Дайте Ресину строить, и за три года он вам все сделает». Признаться, был польщен.

Многое для будущего строительства мы уже сделали. Московские власти и землю отвели, и разработали концепцию проекта, и инженерную и дорожно-транспортную инфраструктуру прокладывают. Очень многое уже сделано, даже две станции метро есть. Так что, когда придет время этому проекту, он будет обеспечен всей сопутствующей инфраструктурой. Я прекрасно понимаю, что сейчас более важные задачи перед столицей и страной стоят.

Не мы выбираем время – время выбирает нас! Я думаю, что его обязательно построят, лет через 10-15. Молодым поколениям надо дать возможность реализовать себя на возведении такого знакового проекта.

– Вы являетесь советником патриарха по храмовому строительству. На ваш взгляд, что сегодня для человека важнее – крыша над головой или душевное равновесие?

– Не представляю, как одно без другого работает. Это Диоген в бочке жил и был сам с собой в ладу. Любому современному человеку спокойнее на душе, когда есть свой угол, работа и какой-то вариант для самовыражения. Думаю, когда крыша над головой есть, то о душе и думать проще.

Даже храмы, которые мы строим по программе, – это такой же общий кров над головой для очень многих прихожан. Место, где не только людей духовно наставляют, а еще учат бесплатно различным ремеслам и наукам. Причем как детей, так и взрослых. Оказывают помощь нуждающимся. Не зря москвичи деньги жертвуют именно на строительство храмов. За 12 лет строителями освоено порядка 50-60 млрд рублей. И там нет ни копейки бюджетных средств, только пожертвования людей, помощь благотворителей их труд и добрая воля.

– Ключевой проблемой в современных городах является неконтролируемый избыток автотранспорта и перманентные пробки. Строительство дорог не успевает за ростом автопарка. Каким образом можно решить эту проблему? Чей мировой опыт можно при этом использовать? К примеру, в Милане были запрещены все левые повороты. Подойдет ли подобное российским городам?

– В Москве живет рекордное число россиян, раз в 10 больше, чем в Милане. И размеры городов, и планировка, и ширина улиц, и системы общественного транспорта различаются кардинально. Прежде чем перенимать чей-либо опыт, нужно сравнить параметры и посмотреть, где корень проблем. Например, если причиной пробок в городе-миллионнике является неудачный переезд или внезапное сужение дороги, то это и надо исправлять. Если то, что вся проезжая часть заставлена припаркованными автомобилями, разбираться с этим. Нет универсального решения, невозможно насильно пересадить всех на велосипеды или в метро. Можно предложить альтернативы и ввести ограничительные меры.

Москва очень активно строит метро, БКЛ – крупнейший в мире метростроительный проект. Строятся вылетные магистрали, разъезды и эстакады. Делаем все, что возможно, но пассажиропоток в таком гигантском городе – тема сложнейшая. Волшебного решения проблемы нет. Здесь главное – системная работа. Москва уже 12 лет расшивает дорожно-транспортную проблему, и сделано беспрецедентно много. Поэтому и ситуация в городе изменилась за эти годы кардинально.

– Во многих старых городах страны безжалостно и бездумно уничтожается историческая застройка в угоду крупным застройщикам и безликой архитектуре. Есть ли возможность на законодательном уровне регламентировать этот процесс и строго надзирать за сохранением и реконструкцией исторического фонда?

– Законодательство необходимое есть. Нужна единая система федерального значения. Сейчас в регионах сохранение архитектурных памятников упирается в отсутствие средств. Надо понимать, что реставрация объекта – дело кропотливое, небыстрое и достаточно дорогостоящее, если делать все на надлежащем уровне, а иначе нельзя. Да и есть памятники, к примеру, советского конструктивизма, которые сохранить ну никак невозможно: за время, что они стояли в заброшенном состоянии, пришли в совершенную негодность несущие конструкции. Разве что перестроить с нуля. Но будет ли копия памятником архитектуры? Оставлять ли опасное строение на прежнем месте, если нет возможности его отреставрировать?

Вот для решения таких вопросов и создавался реестр объектов культурного наследия. Есть федеральная, созданы региональные структуры, которые должны курировать их состояние и финансировать проведение работ по сохранению объектов культурного наследия, включая реставрацию и восстановление историко-культурной ценности данных объектов. Ключевой вопрос – деньги, чтобы оплатить все виды работ. Нужны эксперты, которые оценят, является ли здание памятником культуры. Иногда для региональных властей снос аварийного здания – жест отчаяния, а не какое-то злонамеренное уничтожение истории ради выгоды. Ситуация далека от идеальной, но подвижки есть.

– На ваш взгляд, какой должна быть современная архитектура? Какие задачи необходимо решать в первую очередь?

– Задача одна, вернее две, но тесно сплетенные – комфорт и безопасность граждан страны. Остальное, как говорится, дело вкуса. Сегодня еще одним важным фактором стала экологичность здания. И как оно вписывается в существующую застройку. Но напомню, что Эйфелева башня сначала считалась позорящим Париж уродцем. Глаз привыкает, вкусы меняются.

Я всегда считал, что проекты Захи Хадид – одни из самых потрясающих и интересных, что я видел. Но видел и проекты наших студентов архитектурных институтов, которые удивляли меня своей зрелостью и каким-то новаторством, при этом выглядя уместно и органично.

– По-вашему, создание высотного делового центра – обязательное условие в крупных городах с развитым бизнесом или это зависит от их исторических и архитектурных особенностей?

– Конечно, необязательное. Можно построить не шпиль небоскреба, а целый деловой квартал, бизнес-город в городе. На такой масштабный проект нужны инвесторы, специалисты, приличный участок земли, координация и содействие всех городских ведомств. Это чаще всего имиджевый для города проект. Когда строили Москву-Сити – для всей России, не только для столицы – это была уникальная идея, новация. Мы приглашали иностранных специалистов, так как у нас не было людей с опытом строительства небоскребов. Кому как не Москве испытывать что-то новое? Нельзя сказать, что все тогда строили небоскребы, и мы решили, что и нам надо. Но и в строительстве есть своя мода, свои идеи, которые захватывают и увлекают в определенный период.

Железобетонного правила – весь бизнес должен сидеть выше 18-го этажа – не существует. С удовольствием бы ознакомился с другими интересными проектами и решениями.

– С одной стороны, есть такие мегаполисы, как Москва, Санкт-Петербург, Казань с их мощным бизнесом. С другой, Тюмень, Ханты-Мансийск, Нефтеюганск с их нефтегазовыми бюджетами. С третьей, подавляющее количество городов с нищей казной. Как в этих условиях решать вопросы землеотведения, градостроительства и ЖКХ?

– Напрашивается ответ – индивидуально. А по факту есть механизм, который позволит поменять ситуацию в регионах системно, учитывая при этом особенности каждого субъекта РФ. Сейчас появилась программа КРТ – комплексного развития территорий, которая и поможет всем городам, независимо от толщины казны и нефтепровода. Регионы смогут расселять не только аварийные дома, но и не признанные таковыми. Это позволит людям поменять старое некомфортное жилье без долгих лет ожидания признания его ветхим или аварийным.

Механизм начал действовать сравнительно недавно, да еще и в период пандемии, так что основные выводы о его эффективности нам еще предстоит сделать.