«ХРЕБЕТ АТОМНОГО ВЕКА»

В 30-х годах СССР пережил настоящий строительный бум – возводились заводы, фабрики, жилые дома, общественные здания, проектировались прекрасные строения. Но при этом в стране не существовало единого органа, который бы координировал всю эту деятельность, включая разработку и утверждение обязательных норм и правил проектирования, составление смет и цен на монтаж оборудования и т. п. Получалось, что «строительный всадник» мчался вперед без головы. Что создавало огромные трудности в технологическом процессе.

Лишь 26 февраля 1938 года при Совете Народных комиссаров СССР был создан комитет по делам строительства. В его компетенцию входило общее руководство отраслью, включая утверждение стандартов, цен, сметных норм и технических условий; разработка мероприятий по удешевлению и улучшению строительства; контроль за исполнением наркоматами и другими организациями постановлений СНК по вопросам строительства.

С целью объединения подрядных строительных трестов, оказавшихся после разукрупнения Наркомтяжпрома в различном подчинении, законом от 29 мая 1939 года был создан Наркомат по строительству СССР. Под его эгидой в Главное строительное управление (ГСУ) центра перешли 26 трестов, в ГСУ Приволжья – 11 трестов и контор, в ГСУ Северо-Запада – 12 трестов, в ГСУ Юга – 15, в ГСУ Урала – 13, в ГСУ Сибири – 5, в ГСУ Средней Азии – 4, в ГСУ Дальнего Востока – 2, в Главное управление специализированных трестов – 17, в Главное управление по электромонтажным работам – 3. В ГУ по производству и монтажу металлоконструкций перешел трест «Главметаллконструкция», в ГУ механизированных средств – 2 треста, в «Главнефтеспецстрой» – все предприятия Наркомата топливной промышленности.

Возглавил Наркомстрой в 1938 году академик РААСН Семен Гинзбург, последовательно 8 лет стоявший у руля комитета, затем наркомата и, наконец, Министерства строительства СССР.

С именем Гинзбурга связана успешная эвакуация оборудования Кировского завода (Ленинград) и Мариупольского металлургического завода имени Ильича в Нижний Тагил и Магнитогорск соответственно, все ударные стройки военных лет, строительство Чебаркульского завода, Челябинского трубопрокатного завода, прокладка бензопровода по дну Ладожского озера в блокадный Ленинград.Главное здание Московского Государственного университета на Ленинских горах.

Первый секретарь Челябинского обкома ВКП(б) Николай Патоличев вспоминал о совместной работе с ним в Чебаркуле: «Всей работой строителей руководил Семен Захарович Гинзбург – народный комиссар строительства. Я и раньше знал этого умного, талантливого человека, а здесь еще раз убедился в его высоких организаторских качествах».

Именно главе Наркомстроя Гинзбургу принадлежит заслуга создания мощных военно-строительных подразделений на базе стройтрестов (ОСМЧ – особые строительно-монтажные части), которые строили оборонительные сооружения по всему фронту. Всего было создано 100 крупных ОСМЧ, укомплектованных квалифицированными строителями и монтажниками общей численностью 400 тысяч человек. По мнению специалистов, ОСМЧ представляли собой новое слово в строительном деле, демонстрируя наиболее удачный пример военной перестройки этой отрасли отечественной индустрии.

В 1946 году Наркомстрой был преобразован. На его базе создали сразу три министерства – строительства предприятий тяжелой индустрии, строительства военных и военно-морских предприятий, строительства топливных предприятий. Параллельно действовали еще несколько профильных министерств, получивших часть полномочий бывшего Наркомстроя: промышленности строительных материалов, строительства предприятий машиностроения, городского строительства.

Новому строительному ведомству, помимо восстановления разрушенного вой­ной жилого и промышленного секторов, предстояло решать множество задач. Во многом схожих с теми, которые решались сразу после Первой мировой и Гражданской войн. К примеру, строительство жилых зданий из дешевых стройматериалов.

С другой стороны, в СССР широко использовалась вполне объяснимая практика привлечения к возведению жилья военнопленных. В западных регионах страны до сих пор прекрасно сохранились дома и общественные сооружения, построенные пленными немцами. Работа на стройке была выгодна, так как в голодные послевоенные годы предусматривала дополнительные пайки и денежное довольствие. Немцы строили чаще всего двух- и трехэтажные дома серий 1-200 и 1-300 и бараки из дешевого строительного материала (шлакоблоков) с деревянными перекрытиями. Многокомнатные квартиры в них изначально были коммунальными. До сих пор эти дома сохранились в Ростове-на-Дону (Рабочий городок), Нижнем Новгороде (Сормовский район), Волгограде, Санкт-Петербурге, Минске, Москве (район Октябрьское Поле), Новосибирске (район Оловянного комбината), Киеве, Харькове, Челябинске.

Однако не стоит придавать «немецкому следу» слишком уж большое значение в восстановлении разрушенного советского хозяйства: военнопленные из-за их низкой профессиональной квалификации использовались как обычные разнорабочие. Так что в подавляющем большинстве жилое и промышленное строительство в СССР велось за счет советских рабочих и по проектам советских архитекторов.

Особенно это касалось возведения элитных построек, на которые после вой­ны был особенный запрос у правительства. Исследователь архитектуры Александр Васькин пишет: «Послевоенное искусство в Советском Союзе полностью было сосредоточено на триумфально-победной тематике. Художники и скульпторы, архитекторы и писатели должны были продемонстрировать в своих творениях мощь и незыблемость государства, твердую уверенность в завтрашнем дне, основанную на непобедимости самых больших по численности вооруженных сил».

Даже печально знаменитое здание НКВД-КГБ-ФСБ на Лубянке архитектор Алексей Щусев начал перестраивать в 1944 году в торжественно-помпезном стиле. Зодчий реализовал свой довоенный проект перестройки бывшего особняка страхового общества «Россия» путем соединения двух зданий, разделенных Малой Лубянкой, с превращением части Малой Лубянки от Лубянской площади до Фуркасовского переулка во внутренний двор. При этом правая часть фасада выглядела современной, левая – осталась в стиле барокко. Ряд исследователей отзывались об асимметричном проекте как о схожем с дворцом Палаццо делла Канчеллерия в Риме, построенном Донато Браманте. Нижний этаж был отделан серым гранитом, верхние ярусы покрыли бежево-розовой штукатуркой, сочетающейся с цветом пилястр из болнисского туфа редкой расцветки.

Дворец Советов, архитектор Борис Иофан, 1932-1940 годы.

Журнал «Архитектура и строительство» в 1946 году писал: «Ярко художественная индивидуальность Щусева сказалась в том, как он в данном случае решил проблему градостроительного значения здания в ансамбле центра Москвы. Здесь перед зодчим был поставлен ряд труднейших задач – передать величие стиля, отметить его демократическую основу, решить это здание многоэтажным и сохранить его индивидуальность и самостоятельное значение при включении в центральный ансамбль столицы».

Любовь Щусева к римской архитектуре известна. В античных традициях им были построены здания театра оперы и балета в Ташкенте, столичных институтов металлургии, точной механики, органической химии, Физического института. Он любил повторять: «Общественные и утилитарные сооружения Древнего Рима по своему масштабу и художественному качеству – единственное явление этого рода во всей истории мировой архитектуры. В этой области непосредственными преемниками Рима являемся только мы, только в социалистическом обществе и при социалистической технике возможно строительство в еще больших масштабах и еще большего художественного совершенства».

Даже несмотря на проблему со стройматериалами и средствами на восстановление, идея застроить столицу красивыми современными зданиями не отменялась, а, напротив, приобрела особый смысл. Партийное руководство в ходе войны провело через умы населения идею преемственности военных и культурных традиций старой России социалистическому СССР. Сталин показательно учредил ордена Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Нахимова. Повесил у себя в кабинете портреты выдающихся полководцев прежних эпох наряду с основоположниками марксизма-ленинизма. Соответственно, преемственность поколений должна была прослеживаться и в литературе, живописи, скульптуре, архитектуре. Было предложено обратить внимание на опыт «использования традиций русской национальной архитектуры» (а в национальных республиках – на опыт зодчих прежних веков).

Такой опыт уже реализовывался. Мавзолей Ленина и здание Казанского вокзала, стилизованное архитектором Щусевым под казанскую башню Сююмбике, его же Театр имени Алишера Навои в Ташкенте и Институт марксизма-ленинизма в Тбилиси, Дом правительства и Театр оперы и балета имени А.А. Спендиарова и Дом правительства в Ереване архитектора Александра Таманяна, Музей истории большевистских организаций Азербайджана имени И.В. Сталина в Баку и др. Все они прекрасно сочетали в своих творениях классику с национальными мотивами.

Отличительной же чертой отечественного строительства Москвы второй половины 40-х годов было не только создание архитектурно-художественных ансамблей в стиле сталинского ампира, но и возведение высотных зданий, которых до этого в стране никогда не строилось. Проект Бориса Иофана строительства 420-метрового Дворца Советов так и остался на уровне фундамента, 275-метровое здание Наркомтяж­маша (впоследствии Совнаркома) в Зарядье главного архитектора Москвы Дмитрия Чечулина поднялось лишь до стилобата и было остановлено (через 20 лет на этом стилобате была выстроена гостиница «Россия»).

Тем не менее задача возведения высоток оставалась и была закреплена в Генеральном плане реконструкции Москвы 1935 года (выше 9-12 этажей, но в исключительных случаях). Именно высотки должны были стать архитектурными доминантами столицы. После войны эта идея обрела еще и политическое значение.Строительство высотного здания у Красных ворот.

Тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Украины Никита Хрущев вспоминал: «Помню, как у Сталина возникла идея построить высотные здания. Мы закончили войну Победой, получили признание победителей, к нам, говорил он, станут ездить иностранцы, ходить по Москве, а в ней нет высотных зданий. И будут сравнивать Москву с капиталистическими столицами. Мы потерпим моральный ущерб. В основе такой мотивировки лежало желание произвести впечатление».

То есть идея «вождя и учителя» уже не ограничивалась показушными монументальными памятниками «победившего социализма» конца 30-х годов в виде нескольких опорных «идеологических» небоскребов. Изменения в политическом мировоззрении военного времени коснулись многих сфер. В частности, «реабилитации» религии и перетягивания ее на свою сторону. Новая доктрина предусматривала встраивание уцелевшего имперского архитектурного наследия в новые социалистические формы зодчества с использованием обязательных идеологических элементов на фасадах (пятиконечных звезд, серпа и молота, государственного герба, барельефов с трудящимися, воинами-победителями и пр.).

Наиболее характерным выражением новой доктрины призван был стать свое­образный столичный «хребет Сталина» – цепь небоскребов, воздвигнутых в эклектическом стиле неоклассицизма и барокко. Его предстояло протянуть от Дворца Советов, здания Наркомтяжмаша в Зарядье через храм Василия Блаженного, башни Кремля, колокольню Ивана Великого, колоссальное здание на Котельнической набережной, МИД на Смоленской площади, небоскребы Садового кольца и до МГУ на Воробьевых горах.

При этом решались бы сразу несколько задач: создание монументального архитектурного контента, сохранение исторического наследия, пробуждение чувства гордости москвичей, да и всех советских людей за свою столицу, демонстрация достижения советской науки и техники странам Запада, у которых подобные сооружения уже были, демонстрация потенциала Советского Союза странам, volens-nolens ставшим на путь социалистического развития.

Таким образом, руководство СССР перенимало бы историческую эстафету от строителей стен Кремля, Китай-города, Белого города и пр., создавая свою «стену» – хребет атомного века в столице первого в мире социалистического государства.

Для таких глобальных задач никаких средств жалеть не приходилось. Тем более для этого был выбран подходящий повод – 800-летие основания Москвы князем Ростово-Суздальским Юрием Долгоруким (историки отыскали дату первого ее упоминания в Ипатьевской летописи – 4 апреля 6655 (1147) года). Что, кстати, и определило точное число будущих небоскребов – восемь.Театр оперы и балета им. Александра Спендиарова в г. Ереване. Фасад.

Идея генсека была оформлена в достаточно конкретное Постановление Совета Министров СССР № 53 от 13 января 1947 года «О строительстве в г. Москве многоэтажных зданий»:

«Совет Министров Союза ССР постановляет:

1. Принять предложение товарища Сталина о строительстве в течение 1947-1952 гг. в Москве многоэтажных зданий: одного 32-этажного дома, двух 26-этажных домов и пяти 16-этажных домов.

2. Построить 32-этажное здание на Ленинских горах в центре излучины Москва-реки, разместив в нем гостиницу и жилье.

3. Построить 26-этажное административное здание в Зарядье на месте предполагавшегося к строительству Дома Совнаркома.

4. Построить 26-этажное здание на Ленинградском шоссе в районе стадиона «Динамо», разместив в нем гостиницу и жилье.

5. Утвердить следующее размещение строительства 16-этажных зданий в Москве:

– жилое здание построить у Красных ворот на свободном участке Министерства путей сообщения;

– жилое здание – на площади Восстания;

– жилой дом на Котельнической набережной на свободном участке около Устьинского моста;

– административное здание на Смоленской площади;

– административное здание в районе Каланчевской площади на свободном участке.

6. Возложить проектирование и строительство 32- и 26-этажных зданий на Управление строительства Дворца Советов при Совете Министров СССР и одного 26-этажного здания на Министерство строительства предприятий тяжелой индустрии…

10. Установить, что при проектировании многоэтажных зданий необходимо исходить из следующих положений:

а) пропорции и силуэты этих зданий должны быть оригинальны и своей архитектурно-художественной композицией должны быть увязаны с исторически сложившейся архитектурой города и силуэтом будущего Дворца Советов. В соответствии с этим проектируемые здания не должны повторять образцы известных за границей многоэтажных зданий;

б) внутренняя планировка зданий должна создавать максимум удобств для работы и передвижения внутри здания. В этих же целях при проектировании зданий должно быть предусмотрено использование всех наиболее современных технических средств в отношении лифтового хозяйства, водопровода, дневного освещения, телефонизации, отопления, кондиционирования воздуха и т.д.;

в) в основу конструкций зданий, в первую очередь 32- и 26-этажных домов, должна быть положена система сборки стального каркаса с использованием легких материалов для заполнения стен, что должно обеспечить широкое применение при сооружении зданий индустриально-скоростных методов строительства;

г) наружная отделка (облицовка) зданий должна быть выполнена из прочных и устойчивых материалов.

11. Обязать организации, на которые возложены проектирование и строительство многоэтажных зданий, привлечь к работе по проектированию этих зданий крупнейших архитекторов страны».Квартал 13 Юго-Запада Москвы.

Ответственных за выполнение обязали провести все необходимые подготовительные работы в том же 1947 году, для чего требовалось укрепить избранные строительные организации и их материально-технические базы.

Последнее было особенно важным, ибо небывалое в стране строительство требовало принципиально новых форм и методов, иной проектировочной и конструкторской школы, иных строительных кадров. Их еще предстояло создать, как и промышленность строительных материалов, необходимую для ведения подобных работ.

Но в первую очередь нужно было проанализировать и обобщить уже имеющийся мировой опыт строительства высотных сооружений, который был лишь у нескольких стран мира (США, Япония, Австралия, Нидерланды, Канада, Бельгия, Аргентина, Испания).

Проведенные исследования вывели недвусмысленные выводы. Никакой идеологии – западные технологии не годились ни для климатических, ни для геологических условий Москвы. Дело даже не в том, что заокеанские «этажерки» были слишком близко расположены друг к другу, заслоняли не только обзор, но и дневной свет, мешали раскрытию пространственного ансамбля. Были вопросы даже к качеству работы самих застройщиков. К примеру, американские высотки сильно раскачивались под ветром, внутри даже расплескивалась вода в емкостях, что создавало у их обитателей неприятные ощущения. Отсутствие балконов и лоджий, невозможность по техническим причинам открыть окна на высоте более 75 м сводили на нет все преимущества от обзора из них. Американский метод строительства небоскребов не мог обеспечить решения проблемы придания наибольшей прочности и устойчивости сооружений «на века» и был отвергнут. Опыт каркасного строительства за рубежом не убедил советских инженеров. Конструктивные решения каркасов были случайными, не объединенными общей идеей и направлением проектирования, решения в большинстве своем достаточно сложные и неэкономичные; усложненные объемно-планировочные решения приводили, соответственно, к усложнению конструкции каркаса, нарушению модульности, перебивке шага колонн и т. п. Размещение связей в плане – один из важнейших вопросов обеспечения жесткости зданий – выполнялось без должного инженерного и научного подхода: ветровые связи вопреки принципу концентрации материала, как правило, были распылены в плане, не объединены в общую связевую систему, способствующую повышению жесткости здания в целом.

В итоге западный опыт не годился, а у советских строителей оказалась собственная гордость, и они, как всегда, пошли своим путем.

«За короткое время советские ученые и инженеры-строители создали новую отрасль науки – теорию высотных сооружений, – резюмировал инженер-конструктор, лауреат Сталинской премии за строительство московской высотной гостиницы «Украина» Павел Красильников. – Была выявлена точная картина работы несущих элементов каркаса высотного здания под влиянием действующих на него нагрузок, выяснены условия устойчивости зданий, находящихся на коробчатых железобетонных фундаментах. Большая научно-исследовательская работа проведена по изучению влияния импульсивных нагрузок. Результаты этих исследований дали возможность применить кроме обычных рамных конструкций каркасов оригинальные схемы построения несущего остова здания – пространственные связи, обеспечивающие наибольшую жесткость каркаса при одновременном уменьшении расхода металла на его изготовление».

Выбор правильных строительных материалов (стальной и железобетонный каркас) и точный расчет сечений конструктивных элементов позволили применять такие схемы конструкций, которые при минимальной цене дали бы возможность обеспечить надежность сооружения. Преимущества отечественного железобетонного каркаса оказались выше зарубежных аналогов – бетон надежно защищал стальные колонны от огня и коррозии, давая заметную экономию стали при пространственной системе каркаса. Если при рамных конструкциях каркаса (на Западе) расход стали выходил 28,5 кг на 1 кубометр здания, то при железобетонных пространственных связях – 15,9 кг на 1 кубометр.Здание МГУ на Воробьевых горах. 1948-1953 гг., г. Москва. Здание МГУ на Воробьевых (Ленинских) горах. Из альбома «Новое здание Московского государственного университета на Ленинских горах в г. Москве. Эскизный проект». Лев Руднев, Александр Хряков, Сергей Чернышов, Павел Абросимов. Эскизный проект. Вариант 2. Общий вид сверху. Управление строительства Дворца Советов, Управление проектирования здания МГУ.

При этом выигрыш шел за счет более качественной стали. Металлические конструкции каркасов делали из стали марки Ст.З, поставляемой по группе А, отличающейся постоянством механических качеств, однородностью структуры, равномерным распределением компонентов (особенно серы), простотой обработки и хорошей свариваемостью. Для опорных колонн применялись стали повышенной марки, например НЛ2. Она была дороже в среднем на 20%, однако возможность уменьшения размеров колонн при экономии стали в 25-30% без потери надежности конструкции в итоге с лихвой компенсировали это удорожание.

«Каркасная система сводит роль наружных стен лишь к оболочке, изолируя внутреннее пространство здания от внешних температурных колебаний, – считал крупнейший специалист по высотному строительству, доктор архитектуры Вячеслав Олтаржевский. – Все нагрузки здания передаются на каркас, представляющий собой систему балок и колонн, которые воспринимают вес здания и передают его на фундамент. Тяжелые кирпичные стены, затемнявшие свет, сокращавшие полезную площадь здания и увеличивавшие нагрузку на фундаменты, заменены в современных высотных зданиях легкими стройными колоннами. Каркасная система сокращает сроки, потребные на возведение здания, вносит элемент гибкости в планировку и в использование помещений и, наконец, открывает возможность постройки гигантских по высоте зданий».

Советские инженеры установили, что применение каркасной системы конструктивно оправдано уже начиная с 12-14-этажных зданий. В качестве материала для каркаса применяли сталь или железобетон с гибкой и жесткой арматурой.

При конструировании каркаса высотных зданий учитывались как серьезный фактор горизонтальные ветровые нагрузки, в связи с чем определились два метода конструирования. Первый – это металлический каркас рамной конструкции, в которой система продольных и поперечных рам с жесткими узлами воспринимает все вертикальные и ветровые усилия. При втором методе конструирования ветровые связи создаются или металлом, или применением железобетонных диафрагм; в этих условиях металлический каркас воспринимает только вертикальные нагрузки, все же ветровые усилия погашаются металлическими связями или железобетонными диафрагмами.

Метод железобетонных диафрагм предполагалось использовать при строительстве высотки в Зарядье, где железобетонная коробка, расположенная внутри здания параллельно наружным стенам, прорезала сооружение на всю его высоту, принимая на себя ветровые усилия. Но задумки конструкторов относительно этого здания так и остались на бумаге.

Отказались инженеры и от традиционной американской практики применения соединительных деталей каркаса в виде огромных заклепок (ранее в СССР их широко использовали в мостостроении) в пользу электросварки. Это дало дополнительную экономию стали на 10%, снизив трудоемкость работ. К примеру, в здании МИДа на Смоленской площади колонны каркаса из сварных двутавров были соединены в узлах приваренными к колоннам ромбообразными усилительными накладками-«рыбками».Пандус главного здания МГУ.

При строительстве самой большой высотки – здания МГУ (236 м, 36 этажей), расположившегося на семи ветрах, впервые в строительной практике были применены мощные колонны углового симметричного сечения, а также смонтирован не железобетонный, а стальной каркас. Для этой высотки была разработана оригинальная вентиляция. Под сквером напротив главного корпуса МГУ построили железобетонный бункер глубиной 6 метров, где разместили агрегаты для нагнетания свежего воздуха, его подогрева или охлаждения. Воздух в систему поступает через отверстия четырех фонтанов. Через эти подземные воздуховоды очищенный от пыли воздух насосами и нагнетался в корпуса.

При строительстве дома у «Красных Ворот», который локализовали на Лермонтовской площади в непосредственной близости от станции метро, пришлось параллельно возводить и высотку, и вестибюль метро в его правом крыле. Все это время тяжелеющее день ото дня сооружение находилось бы на нестабильных водонасыщенных грунтах (супеси, суглинки, пески) и могло в один прекрасный день «поплыть».

Для их укрепления группа инженеров «Метростроя» во главе с ученым-горняком Яковом Дорманом предложили по периметру котлована и двух эскалаторных ходов проложить на глубине 27 метров (там начинались плотные слои глины) систему труб и замораживать почву рассолом хлористого кальция в течение всей весны 1950 года. Грунты замерзают при более низких температурах, чем вода, соответственно, оставаясь в жидком состоянии при минус 20-25 градусах, соли должны их замораживать. Были пробурены 230 скважин глубиной 27 метров, в которые опустили замораживающие колонки.

В то же время специалисты понимали, что при последующей разморозке вспучившегося грунта 138-метровое здание будет проседать, поэтому монтаж колонн стального каркаса по предложению главного конструктора проекта и начальника Управления строительства высотных зданий Виктора Абрамова делался с креном в обратную сторону. Чтобы предусмотреть последующее его выравнивание до вертикального положения. Необходим был ювелирный расчет – максимальное отклонение было рассчитано на 16 см. Детали конструкции в основании здания устанавливались с точностью до 0,1 мм, для чего специально изготовили портативные домкраты. В итоге расчет вполне оправдался – конечный уклон после выравнивания оказался минимален.

«Неблагоприятные геологические условия строительного участка гостиницы на Комсомольской площади привели к необходимости забивки под железобетонный коробчатый фундамент вибронабивных железобетонных свай, впервые применяемых в нашей практике, – писал архитектор Вячеслав Олтаржевский о строительстве гостиницы «Ленинградская». – Большая глубина заложения фундаментов при наличии высокого уровня грунтовых вод вызвала необходимость применения надежной гидроизоляции, осуществляемой гидроизолом (основа – асбестовый картон) и металлоизолом (основа – алюминиевая фольга); гидроизоляция стен прикрывается защитной стенкой из кирпича или бетонных камней, а гидроизоляция основания фундамента – двойным защитным слоем асфальта».

Здание Министерства иностранных дел России.

Еще об одном интересном опыте советских строителей в процессе реализации этого модернистского суперпроекта рассказал исследователь Николай Кружков: «При бетонировании каркасов высотных зданий практически впервые в отечественной строительной отрасли была применена оборачиваемая щитовая опалубка. Первый послевоенный опыт такого рода был осуществлен при возведении здания на Смоленской площади. Подвесная опалубка из щитов, собранных на инвентарных дощатых кружалах по подвесным металлическим прутковым фермам, давала возможность благодаря отсутствию стоек вести опалубочные работы широким фронтом. Опалубку, как правило, устанавливали в три-четыре яруса. В процессе зимнего бетонирования некоторые элементы опалубки пришлось усовершенствовать. Кроме того, при морозах до 15-20 °C арматуру колонн перед бетонированием прогревали в течение 30-40 минут при помощи электровоздуходувок. Жесткую арматуру балок, арматуру плиты и опалубку прогревали острым паром в момент бетонирования. Бетон доставлялся с завода в утепленных самосвалах, развозился к месту укладки в утепленных двухколесных тачках и укладывался при помощи высокочастотных электровибраторов с гибким валом».

Новым словом в строительной науке стал советский метод устройства коробчатых фундаментов на слабых и сильно сжимаемых грунтах. В первую очередь это касалось оригинального способа осушения котлована в болотистой местности и в дождливом климате. При строительстве гостиницы «Украина» были применены иглофильтры по методу лучших отечественных знатоков механики грунтов профессоров Николая Герсеванова, Николая Цытовича и инженера Дмитрия Польшина. На глубину 8 метров вертикально забивались трубы с наконечниками и фильтрами, которые соединялись с другими трубами, расположенными горизонтально в виде кольца. Вся двухконтурная трубная конструкция была оснащена мощным насосом, который постоянно откачивал воду на площадке. В результате здесь была гарантирована сухость на весь период изготовления фундамента.

Саму арматуру фундамента целиком изготавливали на заводах в виде отдельных каркасов и сеток по 5 тонн каждая (при строительстве гостиницы в Дорогомилове). Укладывали ее уже на площадке, заливая бетон бензонасосами и утрамбовывая электровибраторами (впервые получили широкое применение).

Еще одно новаторство касалось электроподогрева (при строительстве здания МГУ), которому подвергались основные железобетонные конструкции (колонны с сечением 70 х 70 и 70 х 100 см, плиты толщиной 12-14 см, балки с сечениями 25-29 х 50 см). В качестве электродов использовалась катаная сталь диаметром 6 мм и полосовая сталь 45 х 5 мм. Электроды для балок и колонн устанавливали непосредственно на опалубке и крепили к ней скобами. Плиту после бетонирования укрывали электродными панелями, представляющими собой утепленные инвентарные щиты, на которых шурупами укреплялись три электрода из полосовой стали.

«Американская» проблема изготовления облицовки материала для наружных стен была решена за счет использования пористого крупномерного многодырчатого кирпича, облицованного пустотной керамикой, который обладал хорошей теплозащитой.

Было предложено сразу два метода облицовки: по готовой кладке и одновременно с кладкой. Крепление керамики осуществляется путем перевязки с кладкой стен и дополнительно пиронами из нержавеющей стали. Кроме того, облицовка на высоту каждого этажа опирается на консольные плиты междуэтажных перекрытий. Здание МГУ облицовывается готовыми блоками высотой на целый этаж, составленными из керамических камней, армированных с обратной стороны.

Кроме керамики, в деталях фасада, требующих богатой полихромии, применялась и майолика.

По воспоминаниям Михаила Посохина, народного архитектора СССР, автора проекта высотки на Кудринской площади и главного архитектора Москвы в 1960-1982 годах, Сталин любил готику, поэтому советские небоскребы были увенчаны шпилями (на ранних планах их не было) со звездами. Все они были выполнены в излюбленной эклектике последних сталинских лет.

Все восемь сталинских высоток заложили в один день 7 сентября 1947 года, так как Георгий Попов предложил перенести юбилей на 5 месяцев и совместить со 135-летием Бородинского сражения. В этот же день был заложен памятник Юрию Долгорукому перед зданием Моссовета и канал «Москва – Волга» переименован в канал имени Москвы.

Дожил вождь только до завершения в 1952 году строительства двух высоток – жилого здания на Котельнической набережной (архитекторы Дмитрий Чечулин и Андрей Ростковский) и МИДа (архитекторы Владимир Гельфрейх и Михаил Минкус).

Корпуса МГУ (Лев Руднев, Сергей Чернышев, Павел Абросимов, Александр Хряков), жилое здание у «Красных Ворот» (Алексей Душкин и Борис Мезенцев) и гостиница «Ленинградская» (Леонид Поляков и Александр Борецкий) были сданы в год смерти Сталина, в 1953 году, жилой дом на Кудринской площади (Михаил Посохин и Ашот Мндоянц) – на следующий год после смерти. Гостиница «Украина» (Аркадий Мордвинов, Вячеслав Олтаржевский и Василий Калиш) вступила в строй в 1957 году.

Последняя высотка в Зарядье (Дмитрий Чечулин и Иосиф Тигранов) была заморожена и уже в 60-х годах переформатирована в крупнейшую в мире гостиницу «Россия».

Отстроенные семь небоскребов в народе получили неофициальное прозвище «семь сестер». Официально же они стали подлинным подвигом выдающейся архитектурно-инженерно-конструкторской мысли отечественных специалистов. Настоящим столичным «хребтом атомного века».